Копия
Ларус же, глубоко вздохнув, вновь зашагал вперед к тому месту, где еще совсем недавно Энн держала за руку брата, наблюдая за китами.
– Я все равно продам его, дочка. Давно уже должен был продать, – все также задумчиво рассуждал мужчина.– И не потому, что не уважаю ваших чувств с Хинриком, нет. Лишь для того, чтобы увести беду из нашего дома. Хотя, возможно, я опоздал.
– О чем ты говоришь? – недоумевала девчонка, хотя и старалась впитывать в себя каждое слово отца.
– Я хочу попросить тебя, Энн, – Ларус вновь остановился, но на этот раз для того, чтобы обхватить плечи дочери руками, тем самым заставляя ее посмотреть на себя.– Попрощайся с жеребцом здесь и не появляйся на выставке.
– Но…– попыталась возразить Энн.
– Знаю и про квартиру, и про работу, – перебил ее мужчина. Его ладони все сильнее сжимали хрупкое тело дочери.– Я помогу с деньгами, не переживай. А еще сделаю все возможное, чтобы Странник остался в Исландии. Вы с братом сможете навещать его при желании.
Энн отчаянно замотала головой. Как же она могла оставаться в стороне, когда ее друга, верного и надежного Странника, отец собирался продать.
– Это не обсуждается, Энн, – рыкнул было мужчина, но потом осёкся. Он давно уже понял, что давить на дочь, принуждать и заставлять что‑то делать, было совершенно никчемным занятием. – Странника я продам в любом случае. На выставку без моего согласия Кристоф тебя не возьмет. Вот и скажи, что ты теряешь своим отказом.
Энн смотрела на отца и отчетливо понимала, как важно для него все, о чем тот просил, но согласиться, так и не узнав причин поведения отца, не могла.
– Так зачем вообще его продавать? Выстави на продажу другого, в чем проблема?
И вновь Ларус проигнорировал адресованный ему вопрос. Он отпустил Энн и молча устремился вперед. Девчонка шла следом, пытаясь разгадать поведение отца и уловить логику в его словах.
Остановившись у самого края пропасти, Ларус решительно прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в прошлое. Энн же смотрела на океан, который сегодня казался безмятежным, хотя , как и каждый, живущий в этих краях, понимала, что это было весьма ошибочное суждение. Вдоль побережья в скальных расщелинах она заметила забавных красноклювых тупиков, с мурлыкающим воркованием то и дело пролетающих над поверхностью воды. В другой раз девчонка могла бы часами наблюдать за их поведением, наслаждаясь шумом океана, но сейчас ее волновал только отец.
– Я был немногим старше тебя, Энн, – так и не открывая глаз, заговорил мужчина.– Отец разводил лошадей, а мы с Джоанной мечтали однажды покинуть эти места. Сестра мечтала о дальних странах, о приключениях, об интересной работе. Ее никогда не привлекала тихая и размеренная жизнь. Наверно, поэтому сразу после школы она перебралась в столицу, отучилась на журналиста и устроилась в местную газету. Но и этого ей было мало. Однажды она просто уехала. Три года мы не знали, жива она или нет. Три года отец и мать сходили с ума, а чертовка даже ни разу не позвонила. Три долгих года…
Ларус открыл глаза и посмотрел на дочь. Внимательно, въедливо и с какой‑то необъяснимой тоской.
– Джоанна вернулась спустя три года. Но знаешь, Энн, это уже была не моя сестра. В ее глазах было столько боли, что океан по сравнению с ней казался обычной лужей. Она перестала смеяться. Сторонилась людей. И каждый день приходила сюда.
– Где она была все это время?
– Не знаю, дочка. Новая Джоанна почти не разговаривала со мной. Но не думаю, что от хорошей жизни она побитой собакой вернулась в родительский дом.
Энн, может и не в таких подробностях, но уже не раз слышала эту историю и никак не могла понять, зачем отец опять ей рассказывал об этом.
– Причем тут Странник, пап?
