Копия
– Сдался тебе этот конь, Ясин?– вздохнул мужчина и сел напротив.– Договор был на сентябрь! Вот пусть и жует травку в округе владений Хаканссона.
– Два дня!
– Да что случилось? Ты, как вернулся, сам не свой. – Ангур облокотился на колени и положил подбородок на сложенные в замок ладони. Его взгляд, проницательный и тревожный, был нацелен на друга. Таким потерянным и угрюмым он не видел Ясина уже очень давно.
Но Адам молчал. Смотрел монотонно перед собой и все сильнее сжимал телефон.
– Ну, похожа она на Алию, что с того? Мало ли двойников на планете. Не забивай голову, Ясин, – попытался разговорить его Ангур.
– Она пела, – наконец, посмотрев на собеседника, ответил Адам.
– И что?– не понимал Ангур.
– Она коню пела, – задумчиво произнес эмир.
– Слушай, Адам, это же полная ерун… – поначалу улыбнувшись, оживился Ангрур, но вдруг резко замолчал на полуслове, потеряв даже намек на улыбку. – Ты по этой причине так скоро вернулся?
Адам кивнул в ответ.
Оба мужчины помнили, как уходил из жизни Смерч – любимый жеребец Саида. Как в моменты дикой боли тот не допускал к себе никого , а точнее, почти никого… Усмирить его могла лишь Алия: она стояла с ним рядом, касаясь измученной морды животного, и тихо пела.
– Ладно, – согласился Ангур. – Твое состояние я понять могу, но зачем жеребца увозить так срочно?
– Мое слово – закон!– сухо ответил Адам.– Дерзкая девчонка посмела со мной спорить – я решил ее проучить. Все просто!
– Да, только наказал сам себя, – усмехнулся мужчина в ответ.– Ладно, раз не можем пока вывезти жеребца за пределы страны, то найдем ему на время другую конюшню здесь.
Еще немного поговорив, мужчины отправились на обед, а после разошлись каждый в свой номер.
С того момента, как смартфон Адама ожил от звонка Энн, прошло уже немало времени, но молодого человека не переставали беспокоить предположения, что именно девчонка собиралась ему сказать.
– Неважно! – прорычал Адам в пустоту и бросил телефон на журнальный столик. – Уже неважно!
Прикрыв ладонями глаза, он попытался отвлечься, но память упорно возвращала его к Энн: ее голосу, ее взгляду, ее манере закусывать палец от волнения.
Раздумья об этой девчонке были для Адама сродни проклятью: тяжелыми, раздирающими, целиком и полностью поглощающими его мысли. Причем, если в доме Ларуса Адам смотрел на Энн только как на копию дочери Саида, то сейчас возникающие в голове образы девчонки начинали существовать самостоятельно, независимо от Алии.
Конец ознакомительного фрагмента
