Красавица и чудовище
– Я не слышу твоих извинений! – прошипел он, вновь припадая к ее губам.
Ее опять захлестнула волна невероятных ощущений. Руки, губы… Как вынырнуть из этого омута? Где ее хваленая трезвая голова?..
И опять он отстранился, прожигая ее взглядом. Не сразу, когда смогла говорить, сами собой прошелестели слова:
– Глеб… извини.
– Извинения приняты.
Прижался лбом к ее лбу, прошептал:
– Ты… Я держался, старался избежать этого, но…
Покачал головой, яростно что‑то отрицая. Словно боролся с собой.
– Ты еще можешь уйти. А можешь остаться. Решай. Но знай, обратного пути не будет.
Его хищные глаза вглядывались в нее, ловили внутренний отклик.
Остаться было страшно, но уйти и лишиться этого – нет. Ни за что!
Торжество в его взоре и непонятная тоска.
– Обратного пути не будет. Ты моя теперь. Моя, слышишь?!
Она смогла только кивнуть в ответ, пока мужчина быстро, чуть ли не бегом, нес ее на руках в дом, куда‑то наверх, наверное в спальню.
Киселем текли мысли. Как так? За два дня – да сразу в постель? Глупо, неприлично. Но противиться притяжению не было ни сил, ни желания.
Желания…
Желания захлестывали томительной сладкой волной. Заставляя кровь бурлить, словно молодое вино. Его гулко стучащее сердце казалось лучшей в мире музыкой.
Обратного пути не будет, сказал он?
Обратного пути не нужно.
***
Как‑то нереально. Невесомо, волшебно, немного страшно.
Даше все казалось нереальным, будто не с ней это происходит. В большом двухэтажном доме, куда принес ее Глеб, было тихо и темно. Опустил на пол у дверей большой полупустой комнаты. Точнее, практически пустой, потому что там были всего только широкая кровать с одной металлической спинкой в изголовье и большая плазменная панель на противоположной стене. Все. Никаких занавесок на окнах. Только толстые светонепроницаемые шторы.
Поставив Дашу на пол перед собой, он ненадолго затих, прикрыв глаза и прижимая ее к себе.
– Глеб, – прошептала она. – Я ничего не знаю о тебе, я даже не знаю точно, как тебя зовут…
– Молчи, – негромко проговорил, не открывая глаз. – Ты все узнаешь, когда придет время. А сейчас просто помолчи.
– Да…
Подчиниться ему казалось так естественно, потому что его ладони снова касались ее, принося то ощущение беспомощности с защищенностью пополам. Он гладил ее лицо и тело, словно лепил. И так блаженно было чувствовать себя мягкой глиной в этих знающих, уверенных руках.
Несколько шагов еще, они очутились в центре комнаты.
– Закрой глаза.
Ровный голос звучал теперь чуть хрипло. Заставляя ее вздрагивать, покрываясь гусиной кожей от томления. Даша послушно закрыла глаза.
А он обошел ее кругом, коснулся снова, вызывая тихий вздох.
Так странно, раньше ведь всегда контролировала себя, свою реакцию на любого из парней. Да и не вызывал в ней никто подобной реакции, когда от одного касания или звука голоса улетает сознание. Сейчас даже взгляд его вызывал у нее в груди холодок предвкушения неизведанного блаженства.
Снова прикосновение. Осторожно снимает с нее одежду.
– Хочу увидеть тебя, – шепот.
Дрожь.
Смутное ощущение, что надо что‑то сделать, необходимо… Но ладони поглаживают ее руки, скользят, лепят… Вспомнила.
– Глеб, мне надо помыться, я грязная, вся дымом провоняла.
– Тшшшш. Помоешься, когда я скажу. Поняла? Скажи «да».
И снова касания, сильные, нежные руки снимают остатки одежды.
– Да.
– Молодец.
Опять мысль не дает покоя.
– Брут…
– С ним Марта, – в его голосе дрожь нетерпения.
Голод.
Легкий поцелуй в живот уносит разум куда‑то. Вздох. Губы спускаются ниже, руки… Что он творит с ней? Что она творит…
Не сегодня она будет об этом думать. Не сейчас, когда стальные объятия обволакивают расплавленным кольцом, а сам он держит ее на грани, будто несет на крыльях.
Будто орел, сжимающий в когтях свою добычу, и добыча стонет, растворяясь в блаженстве. О, если бы хищник ощущал хотя бы половину того, что ощущает сейчас жертва.
Но он ощущал все еще ярче.
***
Вадим обнаружил, что забыл у Глеба сумку с вещами, когда они уже успели доехать почти до самой трассы. Развернул машину, собираясь вернуться, но Игнат, сидевший рядом на пассажирском сидении, тут же отреагировал:
– Ты чего? Куда собрался?
– Да сумку забыл, черт…
– Не вздумай. Назад мы не поедем.
– Это почему же?
Игнат откинулся на спинку сидения, закатывая глаза. Потом развернулся к другу всем корпусом и проговорил:
– Давно видел шефа таким?
– Ну, допустим, – прищурился Вадим.
– А теперь делай выводы, – проговорил Игнат и отвернулся к окну.
– Ха, так ты поэтому весь вечер подбивал клинья под девчонку? – хохотнул тот.
Игнат ответил не сразу, какое‑то время молчал, наморщив лоб.
