Красавицы Бостона. Монстр
Удовлетворенный моим ответом, он щелкнул меня по подбородку.
– Может, ты одна из нас. Ты ведь сама только что сказала, что не знаешь, кто ты.
Я хотела пойти за ним. Гордость не помешала бы мне ходить за ним по пятам и расспрашивать, что он имел в виду. Но он, оказавшись проворнее, быстро вылез из тележки и с тигриной грацией ушел.
Исчез среди кружащихся огней и тел, растворившись в воздухе, как и все монстры.
Я пришла сюда, чтобы заглушить чувства.
А теперь едва могла дышать.
* * *
Прошло три часа, а меня все еще переполняли адреналин и боль. Я прокатилась на всех аттракционах. Съела слишком много сладостей. Пила рутбир[1], сидя на лавочке, и наблюдала за людьми. Развлечение не помогало притупить боль. Я без конца проигрывала в голове момент, когда нашла ее мертвой, будто пыталась наказать себя за… что? За то, что не пресекла это? Не приехала раньше?
Я никак не могла это предотвратить.
Разве? Она просила тебя о помощи. А ты ее не оказала.
Я всю ночь искала Монстра, даже когда сама того не желала. Окидывала взглядом очереди, парочки и толпы людей.
Я начала гадать, не выдумала ли его. В нашей встрече все казалось невероятным.
Зайдя в мобильную туалетную кабинку, я заметила, что на внутренней стороне двери красовались недавно нацарапанные слова. Слова, которые будто были предназначены именно мне.
Страсть мимолетна, любовь остается.
Страсть нетерпелива, любовь ждет.
Страсть обжигает, любовь согревает.
Страсть опустошает… А любовь? Любовь убивает.
С.О.Б.
Когда часы пробили полночь, я сдалась. Мне его не найти.
Телефон разрывался от уведомлений, и я поняла, что родители отправят за мной поисковый отряд, если не вернусь домой.
Пропажа семнадцатилетней девушки не считалась серьезной проблемой, если с момента, когда ее видели в последний раз, прошло всего восемь часов.
А пропажа семнадцатилетней наследницы, чей отец был одним из богатейших людей в мире, несомненно, представляла собой проблему, и я не сомневалась, что моя семья поднимет шум.
Я Фитцпатрик, а Фитцпатрики всегда должны быть под защитой.
Я снова посмотрела на экран телефона.
Мама:
Я начинаю волноваться все сильнее. Напиши мне, пожалуйста. Я понимаю, что ты расстроена, но своим исчезновением ты расстраиваешь всех нас! Я не могу заснуть. А ты знаешь, как мне важно высыпаться.
Мама:
Твой отец обвинит в случившемся меня. Надеюсь, ты получаешь удовольствие от того, что втягиваешь меня в неприятности, Эшлинг.
Ох, Merde[2]. Да хватит уже, мама.
Хантер:
У па будет сердечный приступ, сестренка. Так, к слову. (Еще больше обнимашек из Калифорнии.)
Киллиан:
Хватит драматизировать. Она была прислугой.
Папа:
Сожалею о твоей утрате, Эш. Возвращайся домой, пожалуйста.
Под ногами хрустели листья, пока я шла к маминому «Вольво XC90». Я уже собралась открыть дверь, сесть в машину и помчаться обратно домой в поместье Эйвбери‑корт, как вдруг услышала это. Хруст, который не имел никакого отношения к листьям под подошвами. Я резко подняла голову в темноте. На краю парковки, примерно в трех машинах от моей, был закоулок, примостившийся среди густой полосы деревьев, которые тянулись к лесу возле шоссе. Уединенный и темный.
– Нет, нет, нет. Прошу. Я знаю, что облажался, но даю слово, я больше не буду.
Кто‑то взвыл. Мужчина.
Я прищурилась и присела между моей машиной и «Шевроле Импала», разглядывая две фигуры среди густой листвы. Один из них стоял с пистолетом в руке. Второй опустился перед ним на колени, будто молился безжалостному богу. Возможно, все дело в том, что сегодня ночью я уже стала свидетельницей одной смерти, но даже под натиском адреналина не смогла удариться в истерику, которая сейчас, вероятно, должна была меня настигнуть.
– Ложью ты ничего не добьешься, – резко перебил стоящий мужчина.
– С чего ты взял, что я…
[1] Сладкий североамериканский безалкогольный напиток, традиционно изготавливаемый с использованием коры корня сассафрасового дерева.
[2] В переводе с французского: «черт».
