Лепестки Белладонны
После завтрака Лиззи повезла Джонни в школу, а Питера – в детский сад. Джеку из‑за телешоу пришлось отменить занятие по боксу, и сейчас он морально готовился к первому за восемь лет интервью. Устав от надоедливого внутреннего голоса – «Откажись и пошли их к черту!» – Джек позвонил Роберту и пересказал разговор с Белладонной.
Агент уточнил:
– Ты же понимаешь, что встреча с певицей наедине – это разводилово и никак не повлияет на решение ее команды дать опровержение? – Пока Льюис думал, почему «разводилово», Томпсон продолжил: – Удивлю тебя, но в проекте «Белладонна» не все решает Белладонна.
Джек, как мальчишка‑девственник перед опытным товарищем, придал голосу мнимой уверенности:
– Конечно, знаю. Мне ее жаль, понимаешь? Она сирота. Может, она мечтала посмотреть бокс с отцом…
– М‑да, – протянул Роберт. На заднем плане курлыкали голуби. – Ты Санта‑Клаус, Джек! Ладно, дело твое. Я умываю руки. Пришлю на почту договор о неразглашении информации и отсутствии на «благотворительности» камер и звукозаписывающих устройств.
– Разве камеры – плохо? – Льюис почесал затылок. – Они докажут: ничем другим мы не занимались.
– Джек, ты не Санта, ты Пугало из сказки [1]. Совсем нет мозгов!
– Тоже смотришь с детьми мультики?
– О да, – простонал Роберт. И пока Джек собирал по гостиной игрушки, агент ответил на вопрос: – Камеры – это вольный пересказ случившегося. Из дружеских объятий можно создать целую историю любви, тебе ли не знать!
– Точно. – Джек сунул солдатиков в ящик. Интересно, что произошло с записью из отеля, когда он приезжал к Белладонне?
– Пусть девчонка подпишет договор. – Роберт сменил тон с делового на обычный. – Какие планы на Рождество? Приедете в Нью‑Йорк?
– Постараемся, – рассеянно ответил Джек.
Его прозвали Дэвид Бекхэм в мире бокса. Он был красив, горяч, харизматичен. Из него лепили мачо в плавках для рекламы парфюма; чемпиона на ринге для рекламы спортивного бренда; развязную рок‑звезду для обложки диска, ведь он вдруг решил выпустить музыкальный альбом. Джек Льюис был кем угодно, но только не собой. И когда ему надоело играть по правилам, прикидываясь «плохим парнем», когда он встретил Элизабет и понял, что карьера не повод выбирать одинокую старость, ему указали на дверь. Вернее, ему пришлось выбить дверь и выбежать. Иначе бы спился.
А на пике карьеры Джеку нравилось внимание. Он шутил с журналистами, флиртовал с поклонницами. Очаровывал всех кривоватой улыбкой и хитрым прищуром зеленых глаз. Джек понимал: едва ли публику интересовали его успехи на ринге, а натертый маслом пресс – да. Но одно дело – это посетить телешоу в качестве победителя, а совсем другое – вернуться спустя годы затишья и оправдываться непонятно за что.
Джек придирчиво оценил отражение в зеркале. Лампы в прихожей придавали серому цвету его пиджака серебряный оттенок. Джек, словно девица перед свиданием, долго не мог выбрать, что надеть. И Лиззи не помогла: уехала на встречу с акционерами экобренда. В итоге он решил надеть костюм: строго, официально, презентабельно. Мужчина в пиджаке и брюках не может крутить роман с певичкой.
Мира осмотрела платья на длинном ряду вешалок. Наряды предоставили именитые европейские дизайнеры, выскочки‑модельеры, зачастую дети богатых родителей, и парочка американских кутюрье.
– Черное будет прекрасно смотреться. – Женщина в строгом костюме больше напоминала учительницу, чем стилиста телешоу.
– Согласен, – кивнул Франк, будто гуру моды. Ему‑то, в джинсах на два размера больше и цветных рубашках, можно и помолчать! – Что скажешь, Мира? – Штольц развалился на диване и выжидающе глядел на подопечную.
Стилист тоже уставилась на Миру, присев на край столика. В гримерке от непрошеных советов накалился воздух.
– Опять черное. – Мира закатила глаза. Ее пальцы скользнули по необычному цвету шелкового платья: в тусклом освещении оно казалось бледно‑бежевым, но стоило приподнять ткань к лампам, платье заискрилось, словно сшитое из мелких снежинок. – Это, – решила певица.
Белладонне нравилось выбирать наряды, и сценический образ рок‑дивы был ей близок. Но сегодня хотелось нежного платья. Очевидно, дело в предпочтениях Джека: блондинка Элизабет Льюис носила кежуал [2]. Прийти на выступление в джинсах и кардигане Белладонна не могла (и не хотела), но сменить привычные корсеты, мини‑юбки и высокие сапоги оказалось заманчиво. Эксперименты – часть ее работы!
Стилист сняла с вешалки выбранное Мирой платье: то оказалось чуть выше колен, с вырезом‑капелькой на груди и воротником‑стойкой.
– Давай японочкой будешь в другой музыкальной эре, – миролюбиво посоветовал Франк. Он почесал переносицу и воскликнул: – А сейчас ты должна плеваться от такого халатика! – Франк обратился к стилисту: – У вас есть что‑нибудь с шипами? С цепями? Из кожи?
– Я поищу. – Загремели, ударяясь, вешалки.
– Не японкой, а китаянкой, это платье ципао [3], – холодно поправила Эльмира. В маленьком помещении будто стало теснее. Франк и Мира сцепились взглядами. Через пару минут менеджер едва заметно кивнул, а Мира сказала стилисту: – Я выбрала. Сделайте мне прическу.
Сегодня все должно быть идеально.
[1] Страшила из книги «Удивительный волшебник из страны Оз», Лаймен Фрэнк Баум.
[2] Стиль одежды для повседневного использования, главные черты – это удобство и практичность.
[3] Распространенное в Китае длинное женское платье. Современная версия создана модельерами Шанхая в 1920‑х.
