Ловушка для плейбоя

Поднявшись на третий этаж, я, маневрируя между потоками студентов, подошла к доске объявлений, чтобы переписать своё расписание. Другие учащиеся подходили и, снисходительно скосившись на меня, фотографировали расписание на телефоны. Я не воспринимала эти взгляды всерьёз, потому что мне было известно то, чего не знали они – и не узнают до определённого момента. Это прозвучит смешно, я чувствовала себя словно за толстой бронёй, скрывая свою личность.

Переписав расписание, отправляюсь на поиски аудитории, в которой мне предстоит пережить самый тяжёлый день: совершенно одна, без друзей, в незнакомом городе и чужом университете… Начинать жизнь с чистого листа – не так просто, как может показаться.

Приближаясь к нужному мне кабинету, который находился в самом конце коридора, я увидела на своем пути группу студентов: видимо, это и есть мои новые однокурсники. Стараясь не привлекать внимания, отхожу к стене напротив, и, опершись об неё спиной, отворачиваюсь к окну. Группа, весело переговариваясь, не обратила на меня никакого внимания, и это позволило мне облегчённо выдохнуть.

Вот мимо прошла женщина с ужасным цветом волос кричащего красного оттенка и открыла двери нашей аудитории. Группа, весело гудя, тут же ввалилась внутрь, а я подавила желание сбежать, куда глаза глядят, пока меня никто не заметил. Кто бы мог подумать, что я, проучившись два года в столичном университете, вдруг струшу, переехав в город попроще.

Точно не я.

Замечаю направляющуюся к аудитории женщину – наверняка преподаватель – понимаю, что медлить больше нельзя, и быстро юркаю внутрь. Стараясь не встречаться взглядом с притихшими вдруг одногруппниками, выбираю себе максимально уединённое место в конце аудитории – благо, она была довольно вместительной – и сажусь за пустой стол. Руки немного подрагивают, пока я вытаскиваю тетрадь, но я стараюсь не показывать каких‑либо эмоций на лице. В такие моменты, как этот, я очень жалею о том, что не отношусь к жизни так, будто делаю всем одолжение: меньше была бы нервотрёпка.

Мои мысли прерывает громкий стук в дверь, которая в следующую секунду распахивается, и вот я вижу симпатичного парня с обаятельной улыбкой на пол‑лица. На нём были драные джинсы, футболка и кожаная куртка, и я задалась вопросом, как он в такую холодину не мёрзнет в такой совершенно неподходящей одежде.

– Грачёв, – устало звучит голос преподавателя, которая до этого монотонно рассказывала о том, в каком режиме будут проходить её пары; впрочем, фамилия вошедшего из её уст прозвучала как ругательство. – Я надеялась, что хотя бы в этом году всё поменяется.

– Разве можно, Татьяна Викторовна? – ослепительно улыбается. – Должна в этом мире быть хоть какая‑то стабильность! Отлично выглядите, кстати!

Вот же подхалим…

Преподаватель, кажется, думает так же, потому что неодобрительно качает головой, но я вижу плохо скрытую улыбку в глубине её глаз; она машет парню рукой, и тот, довольный, вваливается внутрь окончательно. Пока я рассматриваю его внушительную фигуру, он пробирается в самый конец аудитории – прямо к столу, за которым я сидела. Делает мне сначала знак рукой, а после внаглую оттесняет на соседний стул, с которого я едва успеваю сгрести сумку со своими вещами. Его недовольный взгляд проходится по мне с головы до ног, и я словно чувствую себя под рентгеном.

– Ты что, новенькая? На первый раз прощаю, но на будущее запомни: это моё место.

Мои брови взлетают вверх, пока я пытаюсь сдержать удивлённый смешок, а после безразлично пожимаю плечами.

– Не очень‑то и хотелось.

Конечно, я могла бы поупрямиться – я бываю настырной – но мне не хотелось начинать учебный год с ругани. Хотя сидеть рядом с ним ближайшие полтора часа мне не улыбается, так что я просто встаю и пересаживаюсь подальше от этого напыщенного гуся.

– Надеюсь, теперь все готовы меня слушать? – интересуется Татьяна Викторовна.

Почему‑то мне кажется, что последнее относится конкретно ко мне, но я делаю вид, что вообще не в курсе происходящего. Кидаю случайный взгляд на стол, за которым недавно сидела, и натыкаюсь на ответный изучающий взгляд – неприятный такой, будто я голая стою на приёме у врача. Очень хотелось задать ему тот дурацкий вопрос, который обычно спасает героинь вроде меня в фильмах «Ты вообще знаешь, кто я?», но я воспринимаю эту ситуацию как проверку меня на прочность.

Если отвечать на такие выпады, будешь ничуть не лучше.

Пара проходит относительно спокойно. В сторону Грачёва я стараюсь больше не смотреть, отвлекаясь на любопытные взгляды других одногруппников, и считаю секунды до конца учебного дня. Надеюсь, Андрей не проболтается папе о том, что не довёз меня до универа, иначе вечером меня ждёт веселье. Андрей, в общем‑то, отличный человек, вот только врать он совершенно не умеет, и если родитель что‑то заподозрит, выкрутиться точно не сможет.

От звонка с пары вздрагиваю, вспоминая, где нахожусь; собираю свои вещи, потому что следующая пара будет в другой аудитории, и краем глаза замечаю, что вокруг меня собирается толпа из трёх девушек и шести парней. Провожаю взглядом Грачёва, который, закинув руку на плечо одной из одногруппниц, самодовольно усмехнулся и отвернулся. Девица же, мазнув по мне безразличным взглядом, гордо задрала подбородок – никак из‑за внимания к своей персоне – и скрылась из глаз вместе с двумя такими же моделями.

Кажется, учёба здесь обещает быть интересной…

Впрочем, подошедшие ко мне познакомиться одногруппники оказались довольно милыми, так что судить о группе по парочке неадекватных снобов с завышенной самооценкой не стоило. В большой компании мы дошли до следующей аудитории и решили вместе сходить на большом перерыве в столовую, чтобы получше узнать друг друга. Постоянно смеющая девушка напомнила мне Наташу – мою лучшую, подругу, которая осталась в прежнем городе, но я уговаривала себя не грустить, потому что в октябре она обещала приехать на пару дней. В общем и целом, первый день оказался не таким страшным, как я себе представляла; все парни оказались милыми и вежливыми, не считая Грачёва, а девушки – понимающими и дружелюбными.

Единственное, что меня напрягло – сообщение от папы, которое я получила во время последней пары с просьбой зайти к нему после учёбы. И тут возможны только два варианта: либо ему не терпится спросить, как прошёл мой первый день, либо узнал, что до универа я не доехала. Раздумываю о том, как выкрутиться из сложившейся ситуации, и натыкаюсь на пару стальных глаз; они всего лишь прошлись по мне вскользь, но меня всё равно будто током шарахнуло – настолько пугала их холодная бездна. Он сидел в компании двух парней и девушки, которая, в общем‑то, тоже была одета немного по‑пацански, и они активно что‑то обсуждали. Больше брюнет на меня не смотрел, но я всё равно спряталась за надёжной фигурой одного из своих одногруппников.

К концу учебного дня, когда нервы уже были на пределе, я поняла одну вещь: чаще всего люди замечают тебя или что‑то в тебе лишь тогда, когда у тебя высокое положение. Если у тебя нет родителей‑олигархов или хотя бы какого‑нибудь титула, который делает твой статус особенным, ты можешь даже не рассчитывать на то, чтобы кто‑то относился к тебе с уважением. А если ты обычный человек, будь готов к тому, что все местные звёзды, которым ты случайно перешёл дорогу, начнут мешать тебя с грязью просто потому, что считают себя лучше вас.

Неприятно, но предсказуемо.