Лёд близнецового пламени

– Хороших тебе каникул!

Я встала, прижимая к груди блокнот с ручкой. Широкая улыбка не сходила с моих губ.

– Много о работе не думай. Мы обязательно справимся, – выпалила я напоследок, неловко и смущенно подняв большой палец вверх.

Он своей торопливой походкой направился в лабораторию, но обернулся ко мне. На его лице с небрежной щетиной отразилась широкая улыбка, а взгляд больших темных глаз выражал смесь растерянности, радостной игривости и… робкой надежды?

– Да справимся, куда денемся? – хмыкнул он, и я отметила, как он неосознанно тоже изобразил подобие жеста с пальцем вверх. Знаю, люди подсознательно копируют язык тела того, кто им симпатичен.

Я вышла в коридор и почувствовала, как меня наполняет легкость и спокойная уверенность, что все идёт так, как должно быть. Я буквально порхала на своих каблуках, ещё немного, и я бы точно оторвалась от пола и полетела бы куда‑нибудь высоко и далеко, туда, где нет работы и других забот. Это было похоже на то, будто после долгого плутания в сумрачном лесу наконец выходишь на дорогу, с которой сбилась.

Едва я вернулась в кабинет, начальница поручила новую задачу – подписать стопку документов у сотрудников. Я сразу поняла, что это отличная идея. Выбрала и отложила в стопку документы для департамента Льва. «Хороший шанс убить двух зайцев одним выстрелом – сразу подписать всю стопку и… скрепить наш сегодняшний милый диалог», – отметила я про себя, и через полчаса снова стояла у него в дверях со стопкой бумаг.

Он уверенно выхватил у меня папку из рук и отвёл меня в свой светлый кабинет с круглым столом и длинными окнами под потолком. Яркий холодный свет зимнего дня падал лучами через широкие окна. Лев раскрыл папку и начал с наигранной придирчивостью рассматривать документы. Я осознала, что мы стоим слишком близко друг к другу, расправила плечи и как бы невзначай повернула голову к бумагам с нарочито увлечённым видом, открывая его взгляду изящную длинную шею и вырез декольте.

– Что тут написано? У мужчин в коэффициенте надбавки индекс два, и у женщин индекс два! – он задорно улыбнулся, и я, хоть и не понимая смысла его слов, мгновенно заразилась этой улыбкой. Мы посмотрели друг другу в глаза несколько секунд.

Он опустил взгляд и перевёл на документы. Его рука легла на папку, и он пальцем провёл по подписи директора.

– Факсимиле? Не, настоящая!

Я как бы невзначай положила руку рядом и провела пальцем в миллиметре от него, проверяя подлинность подписи.

– И правда, настоящая. Позови мне, пожалуйста, для подписи следующих сотрудников…

Он любезно предложил мне сесть в его кабинете и удалился в лабораторию. Я консультировала входящих сотрудников, ощущая, что мне на руку каждая взглянувшая на меня пара глаз. «Наверняка у них вызывает любопытство, кто такая эта молодая девушка, с которой их руководитель так подолгу разговаривает, так громко смеётся, а теперь она сидит в его кресле. Они начнут обсуждать. Пусть, так и надо, чем больше внимания я привлекаю, тем лучше, я начну ассоциироваться у них со Львом и займу своё место, перестану быть бесплотным именем в рабочей почте с вопросами по проекту».

Некоторых сотрудников не оказалось на месте, и мы договорились, что я подойду за документами завтра. Я уже собиралась уходить, как ко мне подошла молодая темноволосая девушка в водолазке под горло. Невольно пройдясь взглядом по моей кофте с декольте и перетянутой ремнем узкой талии, она с плохо скрываемым раздражением произнесла:

– Вы там у нас, кажется, какие‑то документы забыли.

Меня позабавила эта реакция, и я, уже осмелев, с подчеркнуто вежливым выражением ответила:

– Нет, всё в порядке, они останутся у вас на подписи до завтра.

На следующий день я уже с нетерпением с самого утра снова стояла в бесконечно длинном белом коридоре и жала на кнопку звонка у заветной синей двери. Обычно мне открывал кто‑то из лаборантов, чтобы руководитель не бегал сам. Но сейчас дверь отворилась, и передо мной стоял Лев, держа в руках какую‑то пробирку. Сегодня он был гладко выбрит и одет в аккуратную белую рубашку, подчеркивающую его аристократически тонкие черты лица и сосредоточенный взгляд – от вчерашнего растянутого свитера и щетины не осталось и следа. Мне хотелось верить, что эти перемены были связаны со мной, что в нем тоже пробудилось волнительное желание нравиться. Возможно, причины были другими, но я была не в силах отказаться от этой романтичной иллюзии.

– Привет, Лео, – едва слышно произнесла я, будто опасаясь, что, назвав его уменьшительной формой имени, я перехожу черту, но в то же время хотела дерзко её преодолеть. – Я за документами.

– Да, конечно, держи пожалуйста, – он с готовностью метнулся в кабинет и вынес оттуда папку.

Он протянул её мне, медля и не торопясь выпускать из рук. Я подняла глаза, и наши взгляды вновь пересеклись, задержавшись друг на друге. Тёплый огонь вновь запылал по всему моему телу. Казалось, ещё чуть‑чуть, и он перекинется вовне, на эти стены, столы, пробирки… Совсем как в том сне, где я первые встретила Лео, когда всё вокруг воспламенялось от моих шагов – кроме белокаменного храма науки.

Испугавшись, что я смотрю ему в глаза слишком долго, я поспешно выхватила папку и сделала шаг назад, прижавшись спиной к двери.

– Хорошего дня, – кивнула я напоследок, затем нажала на ручку и скрылась в коридоре.

Наконец‑то лёд между нами начал таять! Мои мысли уносились уже далеко… И всё‑таки, смею ли я мечтать о чём‑то большем с ним?

 

***

29 декабря. В Петербурге стоял мороз, сравнимый с сибирским. Из‑за влажности воздуха даже небольшая минусовая температура ощущалась как парящие в воздухе и впивающиеся в кожу льдинки. Я подхватила чемодан и перешагнула порог аэропорта. Ещё несколько часов, и я окажусь в Москве, вместе с Леной, моей подругой юности.

Душу заполняло радостное предвкушение. Мы поддерживали тесную связь и уже восьмой год собирались праздновать Новый год вместе: сначала мы жили в одном небольшом городке, и это было легко устроить, затем ради этого события съезжались из двух крупных сибирских городов, в которых учились в университетах, сейчас же пунктом назначения стала Москва. Между нами царило абсолютное доверие и уважение, дружба спустя годы сделала из нас сестёр, с достоинством выдержав все штормы конфликтов и недоверия. Нас объединял общий взгляд на мир, юмор и воспоминания, а в случае беды каждая из нас была готова подставить своё плечо и предложить свою помощь.

Встреча в аэропорту была шумной и наполненной плохо сдерживаемой радостью. Я заключила Лену в крепкие объятия, чувствуя, что обнимаю ту, дружба с которой выше всех житейских бурь и преходящих волнений. Мы всегда будем друг у друга. Теперь здесь, когда мы переехали в столицы из Сибири одновременно, у нас не было никого, кроме друг друга. Мы наперебой делились впечатлениями и эмоциями, стоя на морозе и ожидая такси до дома.