Лёд близнецового пламени

Действительно, происходящее в лабораториях казалось мне магией – магией материи, более сложной и требующей больше времени, чем моя магия мысли и слова. Я меняю реальность своими методами – а они, ученые, своими. Здесь, в институте, они изучали микроорганизмы и подчиняли их себе, чтобы они работали ровно так, как нужно им, превращаясь в союзников – в итоге миллионы людей получали лекарства, защищающей их от опасных болезней. Мне так хотелось проникнуть в эту тему глубже, увидеть изнанку этой магии. «Какое чудо, жаль, что этого не было раньше, лет эдак пятьсот назад», – мелькнула у меня мысль и вслед за ней – странные картины темного времени, каменных стен, разбросанного на полу сена и искорёженных болезнями людей. Слегка испугавшись видения, я мотнула головой и отогнала картины. И откуда у меня вообще такое в голове?

– Так пойдем, я тебе покажу!

Он просиял улыбкой и накинул мне на плечи белый халат поверх моего строгого делового серого костюма в клетку. Мы шагнули в лабораторное помещение: из‑под потолка лился свет из широких окон, белое пространство было перечерчено шкафами и длинными столами с множеством баночек и приборов, за которыми трудились сотрудники в белых халатах. «Совсем как в моих видениях пару месяцев назад!» – с лёгким содроганием подумала я, заинтересованно оглядываясь и вспоминая, как уже видела эти картины однажды перед сном: мы с Лео в белых халатах идём на экскурсию в его лабораторию.

Остановившись около одного из шкафов, в котором что‑то автоматически перемешивалось в чашах, наполненных фиолетовой жидкостью, Лео протянул руку и бережно достал полупрозрачную прозрачную пластинку из геля, расчерченную лиловыми линиями. После чего положил ее на специальную таблицу на столе и жестом подозвал меня.

– Это электрофорез. Смотри, в чем его принцип. Видишь эти линии? Это оседает белок в зависимости от плотности…

Он с энтузиазмом принялся объяснять мне принципы работы с сырьем для лекарств. Но видя, что у меня, несмотря на искреннюю заинтересованность во взгляде, пролегли меж бровей две глубоких линии – я нахмурила брови, не понимая, о чем он говорит, – он сменил русло объяснения и начал рассказывать мне процесс разработки лекарств с азов, попутно набрасывая схемы в блокноте. Затем куда‑то метнулся и вернулся обратно, вручив мне в руки маленькую тонкую стеклянную пластинку, усеянную ровным рядом лунок. Я бережно взяла её в руки и стала рассматривать на свету, опасаясь что‑то неаккуратно задеть своими длинными красными ногтями. Лео продолжил объяснения, после чего осторожно забрал у меня пластинку – на пару секунд наши пальцы соприкоснулись, и по моей руке растеклось тепло, быстро захватившее всё тело. Мы перевели друг на друга тёплые взгляды карих глаз и смущённо улыбнулись.

Я обвела взглядом сотрудников лаборатории: они сидели за своими маленькими участками столов, что‑то вносили в компьютеры или работали над такими же стеклянными пластинами. Некоторые из них, в основном девушки, подняли головы и открыто разглядывали меня – в их взгляде читалось непонимание. «Что ж, пусть смотрят на меня и думают, кто же я такая, для кого же их начальник бросил свои дела и проводил экскурсию. Чем больше они обо мне думают и говорят, тем больше это сближает нас с ним, до тех пор, пока мы в их сознании не станем взаимосвязаны».

Мне было известно, как быстро в институте, за этими бетонными стенами с колючей проволокой, размножаются и разносятся слухи, и я была готова к тому, что о нас начнут шептаться и строить догадки – это было бы мне только на руку. Я не боялась сплетен – за мою долгую жизнь они ни разу не коснулись меня. Увы, и в этот раз их не появилось даже спустя месяцы нашего с ним сближения, или же сплетни передавались слишком скрытно и не коснулись, не запятнали нас, даже когда мы слишком откровенно демонстрировали близость друг к другу. Мы оба выглядели немного нелюдимыми и странными, держались в стороне от всех, погруженные в свои мысли. Как выяснилось позже, схожая судьба постигла нас обоих в университетские годы – сверстники считали нас чересчур умными и немного сторонились. Сейчас же люди тоже обходили нас стороной, не решаясь напрямую втягивать в интриги главного ученого института и молодую девушку с тяжелым умным взглядом, ещё буквально вчера окончившую университет и приехавшую сюда на работу, но уже снискавшую покровительство высшего руководства.

Лео жестом пригласил меня в небольшую захламленную комнату в углу лаборатории.

– А это – центрифуга, – он махнул рукой в направлении большого круглого аппарата, высотой доходившего мне до пояса. – Она нужна для того, чтобы…

Я обернулась, внимательно слушая его объяснения. Мы были одни в этой тесной комнатке, и мое сердце снова бешено заколотилось, а взгляд скользнул по его горящим энергией глазам, губам и зацепился на пылинки на плече. Вот бы сейчас к нему подойти совсем близко и как бы невзначай смахнуть их рукой… Я застыла как вкопанная и прикрыла глаза. Ещё не время для таких жестов. Мои губы тронула улыбка, и я сконцентрировала внимание на его речи, обдумывая каждое слово и ободряюще кивая. Куда направляется внимание, туда направляется и энергия, поэтому я сейчас отдавала её Лео, поощряя его увлеченный рассказ. Будучи прирождённым педагогом, до этого момента он много лет работал в университете преподавателем, теперь же изредка проводил уроки по химии для детей в школе. Это ведь настоящая стихия рыцаря мечей. Чувствуя себя «на коне», он ввязывался в интеллектуальные вызовы, ловко разрубал противоречия, неся свет истины. Он мог донести что угодно до кого угодно – и любил это делать, как и я. Будучи прирождёнными учителями, мы были и хорошими слушателями, поэтому сейчас я дала ему пространство проявить себя – провести мне небольшой экскурс по своей любимой работе.

– Ты так много знаешь… Наверное, этому всему пришлось так долго учиться? – с наигранной наивностью спросила я у выхода, обводя взглядом лабораторию.

– О, этому приходится учиться всю жизнь, – ответил он с улыбкой.

Вернувшись вечером домой, я поставила чайник и устало опустилась на стул, в очередной раз оглядев свою маленькую комнату в стильном минималистичном дизайне, которая служила мне одновременно кухней, столовой и спальней.

Заварив чай, я потянулась к телефону и стала просматривать последние новости в соцсетях. И внезапно в уже изрядно уставшую голову пришла идея.

«Спасибо тебе за сегодняшнюю экскурсию, было очень интересно! А может быть, ты сможешь посоветовать, что ещё посмотреть, почитать по теме иммунологии? Только научпоп, что‑то для уровня начинающих», – отправила я сообщение Лео.

Говоря языком психологии, я хотела создать позитивное подкрепление желаемого поведения у Лео. В данном случае, создать положительные ассоциации от общения со мной. Для него важен интеллектуальный аспект жизни, он горячо любит свою профессию и рассказывать о её тонкостях. Поэтому целимся и пускаем стрелу в верном направлении – и пусть мои дрожащие сейчас от волнения руки не дадут ей сбиться.

«Мои лекции посмотри. А так я что‑нибудь поищу, возможно», – ответил он со смеющимся смайликом. Я разочарованно опустила плечи и отодвинула в сторону чашку с чаем. «Ладно, спасибо», – напечатала я в ответ. Кажется, он не разделяет моего энтузиазма, и наше сегодняшнее сближение снова было иллюзорным. Ну что же это такое? Шаг вперёд, два назад! Может быть, я придумала себе, что он начал испытывать ко мне расположение?

Вероятно, я слишком сильно проявляла свою симпатию и инициативу в общении. Во всех предыдущих романах было так же, и это закачивалось плачевно. Но иначе я не умела.

«Тебе нужно слишком много внимания, займись уже своими делами», – всплыли в памяти последние слова бывшего жениха, будто снова оживляя старые раны.