Любовь без памяти

– Оксан, а если они напичкают меня антидепрессантами? Я же стану похожа на овощ.

– Лиза, не тупи. Я уже сказала, что это психоневрологический санаторий для людей с эмоциональным выгоранием, а не психушка для душевнобольных.

Она проигнорировала звук входящего смс и пробурчала под нос:

– Можно подумать, сейчас ты не овощ.

– Я всё слышу вообще‑то.

Хотя спорить с ней я не собиралась, она была права.

Я закрыла чемодан и застегнула молнию. Со сборами пора закругляться, ведь ещё нужно было забрать дочку из детского сада. Подруга словно читала мои мысли.

– Хочешь, я сама заберу Снежану? Ты отдохни, у тебя самолёт рано утром.

– Нет. Я хочу побыть немного с ней. Можешь присоединиться к нам, мы собираемся в кино. Купим попкорн, посмотрим мультфильм, вспомним детство.

– Нет, нет. У меня есть кое‑какие дела. Я приеду к тебе в пять утра, как и договаривались. Потом отведу Снежану в садик. И умоляю, не надо нам названивать по 10 раз в день. Мы сами разберёмся.

Оксана смачно чмокнула меня, оставив след от красной помады на моей щеке.

Зря подруга переживала о количестве звонков, которыми я её достану. Стоило мне переступить порог заведения, которое обещало за месяц вернуть мне здоровые нервы, как у меня забрали телефон и сказали, что выдают его раз в три дня на час для звонков близким. Начало меня не очень вдохновило, так обычно начинались популярные триллеры, которые я не очень любила. Сначала забирают телефон, а потом ставят над тобой социальный эксперимент и снимают всё это на скрытую камеру. Я невольно подняла голову, а администратор, которая оформляла документы, словно поняла, о чём я переживаю.

– Да вы не волнуйтесь так. Телефон – это же раздражитель. Вместо того чтобы отдыхать, гулять на свежем воздухе, играть в теннис, например, вы будете лазать в социальных сетях, подсматривать за жизнью других, и это никак не способствует исцелению вашей психики. Вам сейчас нужен покой и детокс от внешнего мира. Сами потом скажете нам спасибо. А некоторые, знаете, и вовсе потом удаляют все социальные сети и приложения, которые мешают им концентрироваться на главных задачах.

Я хмыкнула. Мне это точно не грозит. Моя потребность в чужом одобрении не вынесет долгой разлуки с миром цифровых технологий. А допинг в виде лайков и хвалебных комментариев нужен мне каждодневно. Я с тяжёлым вздохом положила телефон в специальный ящик и отдала ключ мучительнице, которая даже не понимала, сколько страданий принесла мне за последние 10 минут. Три дня без телефона, где это видано? А как же контролировать Оксану, Антона и узнавать, как дела у моей дочери?

– Всё будет хорошо. Вам у нас понравится.

Она так искренне улыбнулась, что я действительно поверила ей, что, может, и правда всё будет хорошо. Моя вера растворилась сразу же после того, как я вошла в комнату и поняла, что меня ждёт полная изоляция. В комнате были лишь кровать и шкаф для вещей. Ей‑богу, не санаторий, а монастырь. Я вздрогнула от воспоминаний. Как мне объяснили, это необходимо, чтобы я могла побыть наедине с собой без посторонних раздражителей. Видимо, в них входило всё, что разговаривает – от телевизора до соседа по комнате. Затем мне провели экскурсию по территории, и моя вера в то, что всё может стать лучше, чем сейчас, начала расти. В санатории имелся большой бассейн с тёплой водой, спа‑территория, где обещали различные виды массажа, зона отдыха с библиотекой и огромным аквариумом.

– Рыбки – лучшие целители для наших нервов. Очень успокаивают, – произнесла администратор, кидая корм в аквариум.

Мы спустились в холл, где был выход на улицу. Едва переступив порог, я мысленно помолилась за здравие Оксаны. Если бы не она, я бы не оказалась тут. В центре дворика, утопающего в зелени, находился фонтан, в котором тоже плавали рыбки. Видимо, лекарства для нервов тут действительно много. Чуть дальше я увидела два огромных вольера, в одном были белые и серые кролики, а в другом расхаживали павлины, издавая характерные звуки, демонстрируя свои шикарные сине‑зелёные хвосты. Повсюду стояли лавочки, на которых сидели люди и читали книги.

Я вдохнула запах природы и поняла, что здесь недавно косили траву. Обожаю этот запах с детства. Стоило подумать о времени, когда я была ребёнком, как меня снова погрузило в пучину безнадёжного отчаяния. Уголки губ опустились, и это не ускользнуло от взгляда слишком внимательного администратора.

– Вы не любите природу?

– Люблю. Просто вспомнилось кое‑что.

Я улыбнулась, давая ей понять, что экскурсия меня впечатлила, но я хотела бы остаться одна. Её проницательность была мне на руку, она сразу ретировалась к себе за стойку.

– Ужин будет в 7. Столовая прямо по коридору от ресепшена. До встречи, – сказала она перед тем, как оставить меня наедине со звуками и запахами природы.

 

Глава восьмая

Лиза

Прошлое

 

– Где моя мама?

Монахиня расчёсывала мои волосы и напевала хоровую церковную песню. Она никогда не отвечала на вопрос маленькой девочки. Она считала её ещё несмышлёнышем, которому рано говорить о взрослых пороках. Тогда я начинала громко плакать и говорить, что у всех должны быть родители.

– А я чем хуже? Я заменила тебе их, дала крышу над головой.

Я вытирала кулачком слёзы и крепко обнимала женщину, которая давно стала для меня целым миром. От неё пахло воском и ладаном, а губы были потрескавшимися, несмотря на то что она постоянно густо смазывала их вазелином. Руки были тёплыми, но с мозолями на пальцах.

– Тогда я буду называть тебя мама Аглая. Можно?

Она прослезилась и хотела улыбнуться, но тут же вернула суровое выражение лица. Радость в этих стенах возбранялась. А любимое выражение служителей церкви было «Бог терпел и нам велел».

– Называй меня настоятельница Аглая. Мама у тебя одна. То, что мы не знаем, кто она, не лишает её этого права. Молись за неё. Бог простит её, грешницу.

Она перекрестилась и убрала гребень в тумбочку.

– Время ужина близко. Пойдём накрывать на стол.

В монастыре я была единственным ребёнком. Только дети из воскресной школы могли пообщаться со мной, но было много занятий, и на детские игры времени не оставалось.

 

Глава девятая