Любовь без розовых соплей
– Ты классная, Джин, – язык плохо его слушается, но он упорно продолжает: – Ты такая классная, такая суперская, такая мегазвезда, что прямо ух‑х‑х, да. Я когда тебя первый раз увидел, сразу понял, что ты такая. И ты такая, да. И я так тебя люблю, что даже прж…режр… переживаю, да. Переживаю, что ты… ик… рили крутая, а до сих пор одна. Почему? Тебя кто‑то… ик… обидел? Кто‑то из этих мудаков? Ты скажи, я им… ик… яйца оборву, да. Надо?
С него станется пойти и оборвать кому‑нибудь чего‑нибудь. А это чревато. Так что лучше перевести все в шутку. Что я и делаю.
– А с чего ты взял, что я одна? А вдруг я вообще… по девочкам?
– Ты? Не‑а, – шеф мотает башкой, и его хвост рассыпается по плечам шелковистой волной. Вот спрашивается, на хрена мужику такие волосы, а? И такие длинные ресницы?
– Ты точно не по девочкам. Ты сто процентом по мальчикам. Только не пойму, почему одна.
– А вдруг мне ты нравишься? – беззлобно продолжаю поддевать шефа.
Он упирается щекой в кулак и внимательно смотрит на меня блестящими от выпитого спиртного глазами.
– Не‑а. То есть ты меня, конечно, любишь, я в этом ни на грамм не сомневаюсь. И веришь мне. И готова за мной в огонь и в воду. Но я тебе не нравлюсь. Как бы это так сказать… В общем, не стоит у тебя на меня.
Ты смотри, а ведь правильно все разложил. Люблю. Верю. Готова. Но не стоит.
– Но я знаю, на кого стоит.
Черт! А вот это интересно.
– И на кого же?
– На Дана точно стоИт. Но не стОит. Он того не стоит. Ты для него слишком… хорошая, да. А с ним надо быть стервой. Сучкой. А ты так не сможешь. И он тебя сломает. Как сломал свою жену – хорошую девочку Лизу. Давай выпьем?
– Давай, – соглашаюсь я, немного ошарашенная таким экспрес‑психоанализом.
Упомянутого Данила я вижу регулярно, но как‑то мимолетно. Мы частенько пересекаемся в офисе “СаусОйла”, куда я каждое утро забегаю поздороваться с его экспедиторами и выпытать у них цифры отгруженных за ночь танкеров и прочую инфу. На самом деле, положа руку на сердце, они могут и не говорить, потому как сведения эти практически являются коммерческой тайной. Но им дали “добро”, и они делятся. И я даже знаю, кто дал это “добро”. Информация в этой сфере, как впрочем, и во всех остальных, на вес золота. И тот, кто первым узнает и успеет ее применить, имеет шанс урвать нового клиента и, соответственно, премию. И Стив получает эти премии регулярно. И о нас не забывает.
И шеф, дьявол его раздери, прав. Опять.
Потому что парень‑гроза, который не делает ну никаких видимых шагов к сближению, гвоздем сидит в моих мозгах.
И я НЕ влюбилась. Нет! Я не собираюсь портить свою жизнь влюбленностью в женатого человека.
Но хочу его так, что страшно порой спалиться.
– Рыжик, после твоих визитов мои парни работать не могут, – улыбается он, сидя за своим столом.
– Мне не приходить? – округляю глаза в притворном возмущении.
– Ни в коем случае. Без твоих визитов я работать не смогу.
И что он имеет в виду? И почему у меня от этих простых слов горят щеки, а руки начинают подрагивать?
– Ольчик, у нашего Данилы днюха, мы тут подарок ему готовим. Поможешь?
– Конечно, а что надо?
– Слушай, а давай ты споешь ему “Happy birthday”, а? Но не просто так, а как Мэрилин Монро для Кеннеди пела. Он точно заценит…
Он сам им об этом сказал? А зачем? И я бы спела, но боюсь, что голос дрогнет. И что шутки не получится. А получится слишком откровенное “трахни‑меня‑немедленно” мурлыканье мартовской кошки. Так что лучше не петь.
– Ты опять работаешь в выходной, Рыжик? Стив тебя совсем загонял, нельзя же так, – качает он головой и открывает заднюю дверь служебного автомобиля. – Садись, подкинем домой.
И я сажусь, а он садится рядом, бросив водителю коротко:
– Сперва завезем Олю, потом вернемся в центральный.
И всю дорогу мы молчим. Молчим, но сидим, практически соприкасаясь бедрами. И в местах соприкосновения моя кожа под слоями одежды горит и плавится, а легкие настолько забиты его запахом, его ароматом, что еще чуть‑чуть, и я захлебнусь, утону и, плюнув на водителя и чертово кольцо, перекину ногу на его бедро, оседлаю и вопьюсь в губы голодным поцелуем. Мне иногда приходит в голову, что я не трахнуть его хочу, а сожрать. Вот впиться в шею зубами, сцепить челюсти и утробно рычать окружающим: “Это. Моя. Добыча!”
Довезя до дома, Данил обязательно выходит из машины, помогает выйти мне, даже если я в джинсах и ботинках, и с улыбкой прощается:
– Пока, Рыжик. Береги себя.
А я дохожу до квартиры, сдираю с себя одежду и помогаю себе в горячем душе получить столь необходимую и желанную телу разрядку. Пока ощущение его прикосновений свежи в памяти, а аромат не выветрился из легких окончательно.
Вот на него стоИт. Да. А на других нет.
Короче, я все же умудряюсь каким‑то образом напиться в этот вечер.
“Хочу, чтоб именно ты меня целовал,
Па‑дидили‑дидили‑дидили‑дам
Пу‑буп‑пи‑ду!”
Меня слегка пошатывает. Самую малость. Но я прекрасно соображаю. Все‑все. И мне все совершенно ясно и понятно. Да. И даже язык не заплетается на пу‑буп‑пи‑ду. И ключом я прекрасно попаду в замок сама. Да. И не надо мне помо…
– Ой, а ты что тут делаешь?
– Да смотрю, девушка идет красивая. Одна. Дай, думаю, провожу ее. А то до дома девушка одна не дойдет.
– И прекрасно я домой девушкой дошла. И ничего со мной… Ой, уронила.
– Стой уже. Сам подниму.
Он поднимает выпавшие из моих рук ключи и открывает дверь так, словно делает это постоянно.
И почему‑то в этот момент ноги вдруг решают, что можно расслабиться и дальше никуда не идти. А зачем? Если можно попроситься на ручки?
– Рыж, погоди. Постой секундочку, я только разую тебя. Стой. Не навалива… Ладно. Если тебе так удобно.
Черт возьми, как же приятно. И руки у него такие теплые. И такие нежные. А у меня педикюр несвежий. И я целый день как савраска носилась. Небось воняют ноги‑то.
– Не воняют. Не переживай, – усмехаются он. – И у тебя и без педикюра очень милые пальчики на ногах.
Да я вся, в общем‑то, миленькая.
– И ты вся реально миленькая. И да. Ты все это говоришь вслух.
Не все. Если я скажу вслух все, то…
– А если я скажу вслух все, что думаю, то ты пошлешь меня. Потому что я тебя хочу. Так что аж зубы сводит. Но я стараюсь быть джентльменом и не собираюсь пользоваться…