Мадин
Мы с Самирой являлись погодками, родились в один и тот же день с разницей ровно в год. Она была старшей, я младшей представительницей рода. Наши матери были родными сестрами, и вышли замуж за совершенно разных мужчин. Мать Самиры вышла по расчету, моя – по любви. Несмотря на кровную связь, жизни у нас оказались очень и очень разными. Самира родилась в золотых пеленках и росла, как типичный представитель золотой молодежи. С самого детства у нее было все, о чем только мог мечтать ребенок. Стоило ей указать пальчиком на понравившуюся вещь, как та мгновенно становилась ее. А я… ну что ж, мне досталась иная участь.
Моя семья всегда жила скромно и нас с братьями мало, чем баловали. И если они могли донашивать одежду и вещи друг за другом, то я носила обноски с барского плеча уже на тот момент зазнавшейся сестрицы.
И, кто бы только знал, что это было лишь началом. Да, в детстве было обидно, что Самира могла получить все, что хотела, а я получала лишь то, что надоело или сломалось у Самиры, а так же то немногое, что могли позволить себе родители, но со временем все стало еще хуже. Перед ней открылись все дороги – кружки, секции, частные тренеры, учителя, репетиторы, передо мной – максимум, дверь нашей обшарпанной школьной библиотеки. И, тем не менее, я была ничуть не хуже нее, а где‑то даже и лучше. На удивление и зависть кузине. Однако, это не помешало ей украсть мою мечту. И этим самым навсегда вбить между нами кол. Я с четырнадцати лет мечтала о столице и собиралась поступать на психолога. Это было самым заветным желанием, я даже выбрала себе ВУЗ, факультет, но… увы и ах, на вступительных экзаменах провалилась, не добрав два балла. Зато туда поступила Самира, которой всегда было глубоко плевать на психологию и человеческие проблемы. До самого окончания школы она сомневалась, куда поступать, поэтому даже взяла год отдыха, наподобие той ерунды, что бывает в американских фильмах и посвятила его путешествиям по загранице, а также пресловутому поиску себя. А после она наглым образом украла мою мечту. Разумеется, ее отец смог оплатить и курсы при университете, и коммерцию. В общем, с тех пор я уже не могла смотреть на Самиру, как на родственницу. Она стала врагом. Но и тогда худшее еще оставалось впереди.
Так как деваться было некуда, я пошла работать обычным продавцом в ближайший супермаркет, а кузина радовала нас своим присутствием несколько раз в год. И в один из таких моментов умудрилась полностью разрушить мою жизнь.
Спросите, что же такого ужасного одна молодая девушка могла сделать другой? Я вам отвечу – украсть ее судьбу. Кузен Мадина увидел меня случайно. Увидел, подошел, познакомился. Удивился моей скромности, воспитанности и начитанности. А затем меня должны были сосватать с ним, но что‑то сорвалось в последний момент. Что именно, я так и не узнала, зато через неделю узнала о том, что он достался Самире. Их официально сосватали, убив во мне последнюю надежду на то, что я смогу хоть чего‑то добиться в этой жизни. Я помню, как прорыдала тогда двое суток к ряду и похудела на несколько килограммов. Ну, еще бы, отшить меня вот так, как самую никчемную, да еще и без причины, да еще и после того, как про него тебя жужжали несколько недель без остановки. Это был шок, удар, предательство и позор одновременно. И что из чувств было сильнее я бы даже не смогла ответить. Помню только, как была безутешна и понимала, что и на сей раз эта негодяйка отобрала то, что принадлежало мне! Как и всегда!
Но самое страшное в этом было то, что Мадин понравился мне. По‑настоящему. Я не успела в него влюбиться, потому что мы совсем недолго общались по телефону, и я видела его только на фото, но он действительно мне подходил. Во всех смыслах этого слова. У нас могла бы сложиться прекрасная семья, крепкий брак и я уж точно не стала бы шататься по другим мужикам и прыгать с члена на член. Я бы создала уют, стала бы верной спутницей и хорошей, любящей женой. Если бы мне только дали шанс, если бы позволили влюбиться.
Но нет. меня жестоко отвергли, даже не объяснив причин. Поигрались, а затем помахали ручкой.
А Самира… ну, что ж… она никогда не любила его и даже не скрывала этого в разговорах со мной. Я знаю, что ее заставило выйти за него. Несмотря на всю любовь к единственной дочери, ее отец всегда был строгим, иногда даже суровым, поэтому она не посмела ослушаться родителя. Мадин был богат, подходил по возрасту, происходил из достойной и состоятельной семьи. Для дяди этого стало достаточно. А Самиру никто не спросил.
Спросите мне, жалела ли я ее когда‑нибудь, и я рассмеюсь вам в лицо. Эта дрянь… она крала у меня все! Мою уверенность в себе, мое образование, моего суженного! И теперь она думала, что я буду сидеть и довольствоваться ролью прислуги в ее богатом доме? Не тут‑то было. Я обязана была и поклялась самой себе, что отомщу за все содеянное ею зло. Самира ответит за каждую пролитую мной слезу, а их за всю жизнь скопилось целое озеро.
17
Я знала, что Ева согласится. Я знала, что не пройдет и двух данных мной дней, как она приползет ко мне, умоляя дать ей шанс. Любая нормальная женщина согласилась бы. Будь у меня больной ребенок и появись шанс на его лечение, я бы плюнула на весь мир и спасала бы сына.
Случилось ровно так, как я и загадывала. Ева пришла ко мне на следующий день. Заглянула вечером, после того, как ее рабочий день закончился, предварительно написав мне в ватсапе.
Я улыбнулась, когда она вошла. Не приветственно, нет, скорее, моя улыбка была торжествующей, и отчего‑то чутье подсказывало мне, что эта серая мышь не просто сгодится для дела, она поможет свергнуть «королеву» с престола. Была в ней какая‑то скрытая, затаенная сила, которую я чувствовала, ощущала на подкорке, но объяснить не могла.
– Проходи, рада, что ты пришла, – произнесла я.
– Добрый вечер, Камила Аслановна…
– Присаживайся, – я махнула в сторону небольшого дивана, стоявшего в углу.
– Спасибо…