Мама для дочки бандита

– У меня будут только желанный внуки. А этот ребенок от приблудной девки – ошибка. И я надеюсь в скором времени Богдан это поймет.

Нина тяжело вздохнув отвела взгляд от лица мужа повернулась к окну.

Дима был очень тяжелым и властным человеком. Переубедить его в чем то было не возможно. Вот как и сейчас.

Нина понимала, что дочь Богдана не в чем не виновата. И заслуживает того, чтобы у нее был отец. Но противиться Диминой воле, это тоже самое что идти против урагана, надвигающегося на тебя плотной стеной. Это невозможно. Он сомнет, покалечит, убьет.

– Аким, для тебя задание, – женщина напряглась, когда услышала это имя.

Она кинула украдкой взгляд на мужа. Он разговаривал по телефону.

Аким, это персональная машина‑убийца, ее мужа. В нем нет ни жалости, ни сострадания. В этот миг Нина действительно испугалась за жизнь ребенка.

И после того, как муж закончил разговор, повернулась к нему, стараясь спрятать всю тревогу, что бушева в ее душе спросила:

– Дима, пожалуйста не делай девочке плохо, – попросила она жалобным голосом.

– Нина, я не монстр. С девочкой ничего не сделают. Но Богдан ее никогда не найдет. И … – он склонился к жене так близко, что его голос опалил ее правую часть лица, – … эта тайна умрет вместе с нами.

 

 

 

Глава 6

 

– Ситуация не из простых. Скажу тебе откровенно, – Геныч, он же Большой Брат, сидел напротив меня, потягивая из полторашки квас “Очаковский”.

– Ген, ты же понимаешь, что я приехал к тебе не для того, чтобы ты мне это сказал. Нам нужно разрешить эту ситуацию, как можно скорее. Моя дочь уже больше недели находится у этих зверей…

– В том то все и дело Богдан. Я не хочу тебя расстраивать раньше времени, но хочу чтобы ты был готов к тому, что твоей дочери может и не быть уже на нашей грешной матушке землице, – пристально смотрит мне в глаза Большой.

– Я чувствую здесь, – с силой ударяю себя в грудь, прямо в сердце, – что она жива! Я хочу найти ее и точка.

– Да не кипятись, Титов. Сказал же что помогу. Да и должок свой я помню. Обязан тебе по гроб жизни.

Обезболивающие отпустили и я тяжело задышал. Достаю блистер с таблетками выдавливаю две в ладонь.

– Дай воды, – глухо прошу Геныча.

– Зря ты приехал, Титов. Мог бы дождаться меня в больнице, – с досадой качнул головой Геныч.

– Я ушел оттуда. Достаточно того времени, что я там провалялся. Все остальное что не зажило. Заживет походу, – сжимая зубы ответил Гене.

– Как скажешь, Дан. Я не знаю, как бы поступил на твоем месте, если бы с моей семьей случилась такая беда. Но то что ты готов ради своей дочери рыть землю голыми руками…

– Зубами Ген. Все переверну вверх дном, но малышку найду,  – встаю тяжело со стула, опираясь на костыль.

– … достойно уважения, – Большой пожимает мне руку, – мои ребята сегодня же начнут прощупывать бомжей и бродяг. Говоришь старуха и дед, – задумчиво потер подбородок двумя пальцами Геныч, – конечно тут много таких. Надо бы узнать не завелись у некоторых дорогие украшения и ребенок.

– Мы тоже сидеть на месте не будем. Не забудь дать указания своим, чтобы мне не мешали.

– За это можешь быть спокоен Богдан, тебе дорога открыта. Только без жести. По‑сути все эти люди ущербные и ущемленный, но навредить кому‑то специально, вряд ли смогут. Поэтому если найдешь тех бомжей раньше меня. Не трогай. Я сам их накажу, – жестко обозначил свое условие Геныч.

– Я подумаю, – сузив глаза, посмотрел на Большого с угрозой, – если с моей дочерью они хоть что‑то сделали, – делаю выразительную паузу, – не обессудь.

Вижу как у Геныча желваки заходили на скулах. Злится. Не привык, что не подчиняются его просьбам. Но я, черт побери, не его поля ягода. Так что пусть свои чувства неудовлетворенности оставит при себе.

– Я все же надеюсь, что они смогли уберечь твоего ребенка, – сухо заметил Большой, открывая передо мной дверь.

– Дай‑то Бог, – шепчу себе под нос, о другом я даже боюсь помыслить.

 

Выхожу к машине и сбрасываю с себя третий по счету плащ.

Чертовы нищеброды. Совсем в зверюг превратились, ничего человеческого. Вон в притоне, как из помойной ямы. Дышать сложно.

Подхожу к машине. Достаю канистру с бензином. Поливаю плащ чиркаю зажигалкой и кидаю ее на тряпку.

– Босс, – ко мне подлетает Рома, и уже не спрашивает как впервый раз, что я делаю, а сразу отчитывается о проделанной работе, – я всех опросил в приюте по соседству, – (я разочарованно вздыхаю: это уже третий) – но все идут в отрицалово. Двух бомжей с ребенком никто не видел.

– Я уже понял, Ром. А из под моста от Миши вести есть? – Рома оглянулся на мост, всматриваясь в темноту.

– Да Мишаня вроде должен был уже прийти. Пойду проверю, – Рома бегом направляется к мосту.

Даже отсюда было видно большой костер. И маленькие точки маячившие вокруг.

Я остался стоять на берегу. Недалеко от машины.

Холодает. Уже середина октября. Сердце сжалось в комок. В таких условиях новорожденному ребенку выжить почти не суждено. Горечь от этой мысли затопило грудь.

В этот момент послышался выстрел. Я вздрогнул. Глянул в сторону моста.

Чертовы застранцы. Что за дерьмо?

Метнувшись к джипу (а если быть точнее медленно доковыляв) занимаю водительское место. Поворачиваю ключ в зажигании. Выворачиваю руль и давлю газ в пол. Машина со свистом крутиться на месте  и когда разворачивается в нужном направлении трогаюсь с места.

Фары бьют вдаль широким потоком света. Переключаю передачу и выжимаю все на что способна машина. Мне необходимо попасть под мост прежде чем произойдет что‑то неповторимое.

Когда оказываюсь на месте через несколько минут, бью резко в тормоз не доезжая метра до железной бочки в которой полыхает огонь.

Тут же рядом с ней, сидит Миша согнувшись пополам, рядом с ним пистолет.

Рома держит за волосы старуху. Тычет ей в голову ствол.

Вылезаю из машины и прихрамывая, подхожу ближе. Пистолет держу наготове, направив на стайку бомжей, что сгрудились за спиной парня. Шипят.

– Босс, эта тварь ранила Мишку, – задыхаясь от злобы рычит Рома.

А я перевожу взгляд на Мишу. Сжимаю волосы пятерней на макушке запрокидываю голову назад.