Мама для Ромашки

Первым делом мчусь в универ. Внутри состояние легкой контролируемой паники после разговора. Срочно нужно что‑то решать с работой. Не нравится мне, как отец взялся за меня. Он мне просто выбора не оставит и заставит играть в шпионку. Но это низко и ужасно! Каким бы Беркутов передо мной не показал себя, но я никогда не опущусь так низко, чтобы кого‑то подставить. Не желаю быть засланным казачком и играть по правилам отца. Никогда не прогибалась и сейчас подавно.

Но в универе меня ждало разочарование. Декан четко перечеркнул мое желание перевестись на другое место работы.

– Это невозможно. Процесс запущен. Время идет. Алиса, что ты себе напридумывала? Или тебя там обижают? – сложил пальцы в замок Иван Павлович.

– Нет, не обижают, но мне неудобно туда добираться, – вру на ходу, прекрасно понимая, что это не прокатит.

– У тебя есть транспорт, – отмахнулся от меня. – Если у тебя больше нет ничего по делу, то извини. У меня много работы.

Так мне показали, что пора бы и честь знать.

 

На работу прихожу в отвратительном настроении. Ноги еле передвигаются по направлению к своему кабинету, а внутри состояние полной потерянности. Мало того, что без сна, так еще и оказалась заложницей такой мерзкой ситуации. Как противостоять отцу, пока еще не понимаю. Маме говорить даже не хочу, для нее это будет лишнее волнение и лишний повод винить себя. Но и лишать семью пока еще единственного заработка вряд ли решусь.

Поговорить с дядей. Точно. Для начала надо поговорить с дядей Пашей.

Прохожу по коридору, кивком здороваясь с парой‑тройкой знакомых с первого рабочего дня лиц, и каково же мое удивление было застать в приемной скандалящего с Олесей ребенка!

Стройная брюнетка покрылась красными пятнами от злости, но противостоять девочке ей удавалось с трудом.

– Что происходит? – задаю вопрос, когда на меня обращают, наконец, внимание обе дамы.

– Да вот, – Олеся показывает рукой на девочку, – не хочет ни рисовать, ни играть. Сама не знает, чего хочет, избалованная душа.

– Я не избалованная, – тут же дает отпор милая девчушка.

Значит, Беркутову некуда было деть ребенка, раз привел ее на работу, оставив любимое чадо на эту… секретаршу. А то, что дочь любимая, не осталось сомнений еще в первую встречу в сервисе.

– Тогда почему так себя ведешь? – парирует Олеся, а ребенок упрямо поджимает губки. – Вредина…

– А пойдем ко мне, – перебиваю и протягиваю руку девочке, сомневаясь, что та согласится. Ведь непонятно, помнит ли она меня. Но оставлять наедине с этой неприятной особой Олесей – портить ребенку психику.

– А у тебя есть каландаши? – тут же оживает светловолосое кудрявое чудо с небывалым бардаком на голове.

– Есть. И фломастеры есть, и много бумаги, – приглашаю ее в свою комнатку, открывая дверь. Малышка бросает взгляд на секретаршу отца и, на прощание показав язычок, вприпрыжку вбегает внутрь. У‑у‑упс, глаза обиженной Олеси чуть не выкатились из орбит, что невероятно повеселило.

– Давай знакомиться, – закрываю за нами дверь и усаживаю маленькое чудо за рабочий стол. – Меня зовут Лиса, а тебя? – спрашиваю девчушку, доставая всевозможную канцелярию для ребенка.

– Ломашка, – серьезно отвечает она.

– Ромашка? – непонимающе пожимаю плечами. – Так зовут цветочек, – улыбаюсь я.

– И меня так папуля зовет, – гордо задрав носик‑кнопку, отвечает девочка и двигает ближе к себе упаковку новых цветных карандашей. – Я его цветосек.

Мило и забавно. Серьезный Беркутов и маленькая дружелюбная болтушка Ромашка – совсем не вяжется одно с другим.

Первым делом занимаю ребенка рисованием. Пока маленькие ручонки калякают забавные картинки на все новых и новых листах бумаги, я набираюсь смелости и предлагаю Ромашке заплести косичку.

– А ты класиво умеешь заплитать косичку? – немного недоверчиво поглядывает на меня малышка.

– Красиво. Я и себе заплетаю иногда.

– А посему севодня не заплела?

– Потому что я бегом бежала на работу, и у меня совершенно не было времени, – подмигиваю ребенку, и та, удовлетворившись моим ответом, кивает и разворачивается ко мне спиной.

– Плети, – разрешают мне наконец‑то, и я, тихонько посмеиваясь, достаю из сумки расческу и принимаюсь наводить порядок в буйных кудряшках.

Каждая за своим интересным занятием, мы разговариваем. И в процессе я узнаю, что о маме девочка ничего не знает. Что живут с папой одни. В большом доме, как у принцессы. Еще есть няня Нина, но она заболела. Из‑за этого, видимо, пришлось Беркутову приводить ребенка на работу. Но самая важная часть беседы заключалась в походе в магазин за игрушкой Бубой.

– Ты зе знаешь Бубу? – прищурив глазки, интересуется Ромашка.

– Конечно, я тоже люблю смотреть про него мультики, – уж что‑что, а общие темы для разговора с детьми я всегда найду. Мультики смотрю с завидной регулярностью. Так что, кто такой Буба, имею представление.

– Тогда пойдем с нами в магазин. Папа обещал его сегодня купить, – не отрываясь от рисунков, приглашает меня девочка.

Я даже не знаю, что ответить, и стараюсь как можно быстрее сменить тему разговора. Меньше всего мне хотелось бы узнавать своего начальника вне работы. Нет, пусть уж лучше Олесю с собой берут. Тем более она явно метит в его постель, если еще не попала, а может, и не только в постель.

Недосып явно сказался в том, что, перебирая рабочие документы, я всего на мгновение положила тяжелую голову на руки и не поняла, как уснула. Под мерное пыхтение Ромашки и воцарившуюся в кабинете тишину глаза закрылись, и я просто‑напросто отключилась. А очнулась лишь спустя какое‑то время, краем уха уловив посторонние шорохи.

Увидев в своем кабинете Руслана Даниловича, разговаривающего шепотом с дочерью, впала в легкий шок. Быстро заняла сидячее положение, внутренне запаниковав. Наверняка он прекрасно понял, что я спала в рабочее время, от чего бросило в жар.

– Спать на рабочем месте, знаете ли, не самый прекрасный тон, – говорит он, когда наши взгляды встречаются.

Боже, как стыдно!

– Вы правы. Исправлюсь. Простите, – отвечаю как можно спокойнее, не хватало еще разреветься от конфуза. – Ваша дочь так тихо себя вела, что меня сморило, – тут же ощущаю, как начинают пылать щеки. Хотя по его взгляду нельзя сказать, что он зол, скоре, удивлен и растерян.

– Роберта и тишина, поверь, вещи несовместимые, – усмехается мой непосредственный руководитель.

– Странно, но мне так не показалось, – вот и имя дочери знаем. Теперь понятно, почему Ромашка.

– Я себя холошо вела. И я Лису плосила с нами сходить за Бубой, – а вот это не надо знать ему. Но девочка с надеждой смотрит в мою сторону. Засада.

– Я бы с удовольствием, малышка, – стараюсь съехать с темы, но не обидеть ребенка. – Но у меня много работы. Правда. Я бы с большим удовольствием, – ловлю благодарный взгляд карих глаз Руслана.