Мама для Ромашки

– Ну, позалуйста, – умоляюще смотрят то на меня, то на отца большие голубые глаза, из которых, кажется, вот‑вот прольются горькие слезы.

Тысяча чертей, как сказал бы любимый дядя. Как же не к месту это предложение! Но ребенку‑то не объяснишь, как это будет неловко и неправильно. И, судя по взгляду Беркутова, он противостоять дочери не сможет. Уже практически сдался.

Смотрит на наручные часы, и на его лице появляется легкая улыбка.

– Ну, раз так все складывается, то да, Алиса Алексеевна. Давайте, прогуляйтесь с нами до магазина. А мы, в свою очередь, накормим вас обедом. Как раз самое время. Тем более, я ваш должник. Вы, сами того не понимая, спасли офис от глобального разрушения. А я, знаете ли, не люблю оставаться в долгу, – ухмыляется он.

А Роберта сияет так, что можно ослепнуть от такой чистой и искренней радости.

Похоже, не отвертеться. Да и чем больше смотрю на отца и дочь, так похожих друг на друга, тем больше подмывает пойти вместе с ними и немного размяться.

Это надо же так попасть под обаяние этой парочки.

 

Глава 14. Руслан

 

Странно. Очень странно ощущаю себя, пока идем с Ромашкой до магазина в обществе Алисы. Вроде идет вприпрыжку, топая ножками, моя дочь, но то, что я вижу, на Роберту совсем не похоже.

Взяв за руку Алису, а вторую ладошку впихнув мне в руку, маленькая проказница подпрыгивает и перелетает небольшие лужи и поребрики, что то и дело встречаются на пути. Заливисто хохочет и без умолку болтает о каких‑то мультиках со странными названиями. А самое забавное, что Лиса, похоже, ее лепет понимает и даже поддерживает, явно находясь в курсе, кто все эти Барбоскины, Бубы‑мубы и прочие малопонятные мне названия.

В магазине практически с боем приходится отговаривать ребенка скупить целый плюшевый зверинец, и если бы не Алиса, к которой удивительно, но дочь решила прислушаться, то я бы точно фурами вывозил игрушки с этой “Планеты детства”.

Пообедать мы решили в уютном, семейном – какая ирония! – кафе неподалеку от бизнес‑центра.

Устроившись за столиком и сделав заказ, Ромашка снова переключила на себя все внимание девушки. Чему, собственно, я был безумно рад. Как‑то ситуация, когда я хожу обедать в кафе в обществе сотрудницы, не входила в мои планы и перечеркивала все принципы. Олеся не в счет. Наши с ней “отношения” всегда ограничивались исключительно сексом и начались почти с самого ее появления у меня в офисе на должности секретарши.

– Папуль, а мозна завтла Лиса с нами подет в кино на мультик? – вырывает из раздумий голос дочери. Отвожу взгляд от окна и смотрю на эту светловолосую парочку, что сидит напротив, да все в голове не могу уложить: они так похожи! Бывает же такое.

– Ромашка у Алисы Алексеевны, наверняка, завтра есть дела, – расстегиваю пуговицу на пиджаке и смотрю на девушку, что явно чувствует себя неловко в нашей компании. В нашей, или все‑таки в моей?

– Да, малышка, мне завтра нужно пойти на другую работу, – улыбается девушка, смягчая свой отказ, – мой дядя будет очень ругаться, если я не приду.

– И в угол поставит, да? – сочувственно смотрит дочурка, а я, как дурак, сижу и молча перевожу взгляд с одной спутницы на другую и, сам того не понимая, улыбаюсь.

– Ну‑у‑у… – тихо смеется девушка, – дядя может.

– Давно ты занимаешься машинами? – не могу сдержаться и все‑таки задаю так волнующий меня вопрос. – Мой Додж ты делала?

Девушка тут же испуганно смотрит на меня и бледнеет.

– Я. Вам же говорили, что больше свободных механиков нет. Какие‑то проблемы, Руслан Данилович? – вопреки внешнему виду, голос не дрожит, и в ней просыпается это извечное несгибаемое упрямство.

– Нет. Все просто отлично, машина не едет, а летит.

– Масыны не летают, – поучительно выдает нам Роберта, мы с новой сотрудницей переглядываемся и смеемся.

– Спасибо… в общем… зря я тогда так отреагировал на… – машу рукой, не зная, как правильно выразить свое “скотское поведение” более корректно.

– Пустяки. Вы были не первый, – ухмыляется девушка, когда официант уходит. – Многие мужчины с опаской смотрят на девушку, которая помимо расположения педалей и руля в машине, знает еще, где находятся свечи, куда заливают омывающую жидкость, а куда антифриз.

Наверное, в этот момент я выглядел крайне ошарашенным, потом что даже Ромашка, бросив на меня взгляд, рассмеялась. Весь этот набор слов автолюбителя из уст красивой молодой девчонки звучал до ужаса сексуально.

– Так как? Долго? – возвращаюсь к теме немного погодя, когда ребенок за обе щеки уплетает любимое манговое мороженое, а мы с Лисой пьем кофе.

– С детства.

– Необычное занятие для девчонки. А как же куклы, дочки матери, магазин? – припоминаю любимые развлечения своей дочурки.

– А я тозе, когда выласту, буду масыны лемонтиловать, – крутится юлой на месте непоседа. – Папуля лазлишил.

– Папуля не разрешал, Ромашка.

В ответ ребенок только пожимает плечиками и теряет интерес к разговору.

– Куклы прошли мимо меня. Мама работала, дядя все время был в сервисе, и я постоянно была с ним. Сначала дулась, а потом во мне проснулось любопытство, и я приставала с вопросами к каждому, совершенно к каждому работнику, – смеется девушка, разводя руками, – все посмеивались, но терпеливо сносили мои: а что, а как, а почему, и в итоге моя голова к десяти годам была забита сплошь автомобильными деталями, а в пятнадцать я уже начала помогать дяде и брать самые элементарные заказы.

– Значит, я отдал машину в руки первоклассного специалиста.

Ухмыляюсь и не могу отвести глаз от девушки.

Поразительная.

Что происходит в моей голове, не пойму. Но за те три дня, что мы знакомы, она не выходит из мыслей. Ни днем, ни, мать его, ночью. А теперь еще и Ромашка так запросто приняла незнакомку в “наше общество” и восхищенно поглядывает на девушку, что слегка пугает. Девчонке явно нужна женщина в доме. Мать. Хоть она о Нелли никогда не спрашивала и не интересовалась, словно вычеркнув из жизни биологическую родительницу, но чем старше Роберта становится, тем отчаянней нуждается в женской руке дома, и Нины, доброй няни, ей уже мало.

Интересно все же: сколько Лисе лет? На вид на больше двадцати, но если последний курс универа, значит, уже ближе к двадцати пяти. Что ж, мой расчетливый мозг предательски подмечает, что не такая уж и большая у нас разница. Десять лет –ерунда в современном мире.