Марсиане

– В квадрате 20–52, это от тебя 30 километров на восток. Она шла на север, обещала, что к ночи вернется на станцию. Была веселой, шутила, что если бы не ее жених, то обязательно бы меня полюбила – к черным она всегда была неравнодушна!

Я смотрю на карту. Квадрат 20–52 я хорошо знаю. Мы работали там в прошлом году, пытаясь найти замерзшую воду среди маленьких каньонов, невысоких скал и странных гладких полос, похожих на русла высохших рек. Кристина все время была с нами, следила за всеми раскопками, таскала к себе в лабораторию образцы грунта из всех шурфов и постоянно твердила, что чутье ее не обманывает, мы обязательно тут что‑нибудь найдем.

Мы не нашли ничего интересного, кроме странных отложений, которые вполне могли быть сделаны реками миллионы лет назад. Кристина очень огорчилась, сказала, что теперь она каждый вечер будет с горя напиваться в баре, но потом успокоилась и снова начала колесить по окрестным холмам.

На север от квадрата 20–52 лежит очень гладкая и ровная пустыня. Если нет сильного ветра, то там можно развивать скорость до 120 км/час. Это еще один путь к моему кратеру, и я иногда выбираю эту дорогу, чтобы сэкономить пятнадцать минут. В пустыне спрятаться совершенно некуда, и Кристина просто физически не могла там пропасть.

– Стас! – это включился Иштван, начальник службы безопасности. – Я смотрю на показания твоих датчиков, у тебя полно энергии. Ты не заглянешь в этот квадрат? Тебе туда двадцать минут ходу, дорога ровная. Заезжай там на горку и включи радар, может, ты поймаешь ее сигнал. Я тоже выезжаю, но ты там будешь раньше.

Голос Иштвана дрожит. Он обожает Кристину, я видел, как он пытался уговорить ее выйти за него замуж. Иштван отличный парень, он искренне волнуется за всех нас и просто так ничего просить не будет. Я соглашаюсь, программирую автопилот на новый маршрут и включаю прожектора. Солнце уже село, на небе высыпали тысячи звезд, температура за бортом упала до ‑60 градусов.

Через двадцать минут я останавливаю «клопа» и выключаю свет. Мы на высоком холме, под нами та самая гладкая пустыня, куда устремилась Кристина. Я пытаюсь увидеть свет ее прожекторов, но внизу чернота, и только на фоне звезд видны силуэты далеких гор. Я настраиваюсь на волну Кристины, но на экране радара пустота.

– Иштван, тут ничего нет!

– Да, вижу, я поставил контроль твоих экранов, ты все правильно сделал, жалко…

Он долго молчит, потом просит подождать, чтобы спокойно обсудить план действий. Это для меня непонятно. План можно обсудить по телефону. Значит, он хочет сказать что‑то такое, чего не стоит говорить в открытом эфире.

Я выхожу наружу и оглядываюсь. Где‑то далеко на юге виднеется светлая точка. С каждой минутой она становится все ярче – это вездеход Иштвана.

– Я тебя вижу, – говорю я, нажав кнопку связи.

– Да, я тоже вижу, вы у меня оба на радаре. И ты, и твой «клоп».

Мертвая вселенная, которая только что окружала меня, сияя звездами с холодного неба и пугая чернотой марсианских пустынь, вдруг стала меньше и теплее. Есть люди, с которыми просто и спокойно. Даже если они молчат. Нужно только, чтобы они были рядом. Иштван – один из них.

– Заходи ко мне, – слышу я его голос, когда огромный вездеход встал рядом с «клопом».

Мы зовем этот вездеход «автобусом», там может поместиться двадцать человек. В его переходном тамбуре не надо нагибаться, как в «клопе». Я мою скафандр в душе, сушусь, облучаюсь ультрафиолетом, и вот я рядом с Иштваном. Ему лет сорок, его темные вьющиеся волосы начали немного седеть, загорелое лицо спокойно, только глаза смотрят немного печально.

– Стас, еще пропал Анри. Я попросил Майка проверить всех сотрудников, и оказалось, что Анри исчез пару часов назад. Никто ничего не знает, но у меня подозрение, что он уехал с Кристиной.

– А что видеозаписи?

– Там Кристина молча сидит за пультом вездехода, ни с кем не разговаривает, не оборачивается… Но ты знаешь ее, она еще та артистка!

– А почему его отъезд окутан такой тайной? Он геофизик и вполне может сопровождать Кристину.

Иштван долго молчит, потом качает головой.

– Странно все это, – наконец говорит он. – Ты знаешь, что мы все готовили большую экспедицию на юг. Анри должен был сегодня закончить описание геологических аномалий в том районе. Однако он все бросил и исчез. Я их видел вместе за полчаса до ее отъезда. Кристина что‑то говорила, а он, как обычно, кивал. Она им может управлять как велосипедом.

Иштван машет рукой, включает экран с картой и начинает ее рассматривать. Потом на экране появляются фотографии, сделанные с орбитальной станции. Я узнаю места раскопок в квадрате 20–52.

– Моя работа – знать, где находятся сотрудники станции, и быть уверенным, что с ними ничего не случится, – прерывает молчание Иштван. – А тут пропали сразу два человека. Я всё про всех знал. Про всех, кроме Кристины. Она умудрялась водить меня за нос.

Я сразу думаю о своих поездках в кратер. Интересно, что думает Иштван про мои исчезновения? Он никогда не разговаривал со мной на эту тему.

– Даже с тобой у меня не было проблем, – продолжает Иштван, как будто читая мои мысли. – Я сначала не мог понять, почему тебя так влечет к этому кратеру С55. Ведь на юге марсианской экзотики гораздо больше. Там каньоны, высокие горы… Я все понял, когда сам облазил этот кратер и нашел параллелепипед, статую…

Иштван говорит о моей тайне совершенно спокойно и обыденно. Как будто он нашел пустую бутылку из‑под пива. У меня пересыхает в горле, я жду продолжения его монолога.

– Я сначала хотел поговорить с тобой, чтобы понять причину твоей скрытности, но потом проследил твои маршруты по кратеру и понял, что лучше тебе не мешать. Сегодня, как я понимаю, ты закончил исследование этого места и пришел к выводу, что там ничего больше нет.

Я киваю. Мне просто нечего добавить. Иштван – величайший профессионал. Хотя у нас на станции все такие. Иштван продолжает:

– Но вот интерес Кристины к квадрату 20–52 я понять не мог. Был там много раз во время прошлогодних раскопок и после. Ничего там нет, а Кристина заглядывает туда каждую неделю. Я попросил ребят с орбитальной станции почаще фотографировать квадрат и стал сравнивать эти снимки. Так я мог проследить, где появляются следы от ее вездехода. Однако ничего нельзя было понять. Ее следы – это как хорошая иллюстрация к теории процессов случайного блуждания. Я подозревал, что женщины непоследовательны. Но ведь Кристи ученый, она не должна была колесить между скалами без всякой системы. Вот ты ходил по кратеру, исследуя квадрат за квадратом. А Кристина… Вот смотри, тут ее сегодняшние следы. Мало того, что она сделала несколько странных кругов, она еще ездила вперед и назад. Ты когда последний раз включал заднюю передачу у «клопа»?

Я пожал плечами. Место, где Кристина кружилась на одном месте, я хорошо знал. Там мы бурили последние шурфы, и Кристина сказала, что это все, надо отсюда уходить, ничего интересного мы больше не найдем. Ее тогда горячо поддержал Анри и другие геологи. Это место, где скалы были совсем разрушены, кругом лежали огромные каменные осколки, для нашей техники оставались очень узкие проходы.