Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!
Охранник с бейджиком, на котором черным по белому маркером вывели Витя, оказался без чю и это немного удручало. С другой стороны, памятуя о словах Вадима, что предыдущий повар отравился собственной стряпней, неудивительно, что Витя слегка напрягся. Правильно, кто его знает, чего от этих поваров ожидать… Но лучше все‑таки с ними дружить, чем нет. Целее будешь!
– Цыплята, шаг в шаг! – скомандовала я и мы и впрямь гуськом направились вслед за обалдевшим Витей.
– Проходите, к вам сейчас кто‑нибудь подойдет. Наверное. Домоправительница у нас тоже новая, поэтому без понятия куда и чего вам. Но хозяин наверняка разрулит.
Витя уже развернулся, чтобы оставить нас с детьми в холле одних, как вдруг резко обернулся и подошел ко мне вплотную, шепнув на ухо:
– И эта… я поострее люблю.
Подмигнул, Казанова чертов, и ушел.
А я огляделась, пока что мои котята послушно молчали и вели себя тише воды, ниже травы. Надолго ли только?
Просторный холл, плавно перетекающих в большую гостиную. Лаконичный дизайн в светлых тонах, такая же мебель, ничего лишнего и вычурного. Просто и со вкусом. Честно говоря, увидев три этажа с башенкой наверху я ожидала увидеть повсюду позолоту, вензеля и дорого‑богато, но хвала всем богам – пронесло.
Навстречу с радостным воплем племенных индийцев выскочил Тёмыч и тут я услышала давно позабытый голос того, ког меньше всего ожидала услышать.
– Щербакова?!…
Обернулась и застыла на месте.
– Герман?!
6
Думаю, стоит все же прояснить, кто такой этот Герман и с чем его едят.
Ну во‑первых – он главный источник всех моих неприятностей (и приятностей тоже, чего уж там) в прошлом. И возможно в будущем.
Сашка, Герман и я учились в одном классе с десятого по одиннадцатый класс и были не разлей вода. Потом наша с Германом дружба переросла в нечто большее, и именно с ним я познала благословенное женское счастье. Если кто не знает это когда «был бы милый рядом, ну а больше ничего не надо».
Правда однажды этот милый послал меня куда подальше, объявив на весь мир, что все время нашей любви изменял мне налево и направо. В общем он послал, а я и пошла. Папа по‑быстрому устроил меня в столичный, не самый престижный, но все же ВУЗ, и я укатила на долгие десять лет из родного города. Позже я слышала, что Герман угодил в СИЗО то ли за драку, то ли за избиение, а может вообще за наркотики, точно не знаю. Подробностями я не интересовалась из принципа.
Слышала, что он пытался передавать мне письма. Но ни одно из них так и не получила. Саня хотел было узнать, что да как, но я строго‑настрого запретила ему это делать. С Саней мы еще какое‑то время общались, потом все реже и реже и наконец совсем потеряли общие темы для разговоров. Так и окончилась наша юношеская дружба.
Папа вскоре женился, и уже через пару лет отошел в мир иной, так что на всем белом свете я осталась одна одинешенька. Ну не считая брата, конечно. Но брат не родитель. Он быстро завел свою семью, и я в нее вряд ли вписывалась. Матушка моя давным‑давно сбежала в солнечную Калифорнию с каким‑то знойным американцем и вот уже лет двадцать о ней не было ни слуху, ни духу.
Все имущество после смерти отца каким‑то образом захапала его новая семья и все, что осталось нам с братом – так это бабушкина квартира, в которой мы с детьми теперь, собственно, и живем, благо брат вполне счастлив в деревне.
Знающие люди настаивали, чтобы я подала в суд, но на тот момент я была относительно счастлива в браке, а муж мой как известно, человеком слыл весьма обеспеченным. Братишке все это тем более не сдалось и той ушлой женушке все сошло с рук.
Впрочем, жалеть о прошлом не в моих правилах, а вот думать о будущем я все‑таки научилась. Ошибки даром не прошли, однако.
– Ну привет… – с ухмылкой поприветствовал бывший возлюбленный, с интересом рассматривая меня и моих детей.
– Привет. – буркнула я в ответ и в нерешительности застыла посерди зала.
– Не знал, что ты так плодовита, – издевательски кивнул она на мелких, и я в досаде почувствовала, как краснею. Правда мне удалось быстро взять себя в руки, и я уже хотела высказать этому…этому… козлу все, что о нем думаю, но тут очень вовремя появился Вадим и радостно поприветствовал гостей. То есть нас.
– О, Маша, как я рад! Пойдемте, покажу вам святая святых этого дома…
Подхватил меня под локоток и повел прямиком на кухню.
– А… как же ребята?
– Не беспокойтесь. Темыч сейчас всех их утащит к себе – покажет целую коллекцию бабочек, он у нас этот, как его… слово такое‑вечно забываю.
– Энтомолог, – подсказал Герман, с усмешкой глядя на хозяина.
– А, кстати, точно. Энтомолог. А это мой друг – Герман Столяров. Вот такой мужик!
И показал большой палец вверх. Ну‑ну…
– А это, – Вадим указал на меня, – Мой новый повар Мария…как вас по батюшке? Я что‑то запамятовал.
– Васильевна она. Щербакова Мария Васильевна. Была.
Я зыркнула на него презрительным взглядом.
– Федорова. Федорова Мария Петровна.
– Прости, все время путаю имя твоего благословенного отца, пусть земля ему будет пухом, – издевательски протянул бывший, а мне захотелось вцепиться в эту самодовольную рожу и расцарапать ее вдоль и поперек.
– О! Так вы знакомы? Серьезно? Какая удача.
– И не говорите! – вновь буркнула я.
– Потом расскажешь о вашем знакомстве, – подмигнул Вадим моему бывшему ухажеру, – А пока мы с Марией посмотрим кухню. Нужно поторопиться, так как времени у нас в обрез.
– Не знал, что ты повар… ты же вроде на актрису уезжала учиться, – усмехнулся Герман, совсем не слушая Вадима.
Ненавижу!
Ишь ты, сидит себе такой красивый гад, нога на ногу, ерничает и издевается. Десять лет назад меня унизил и теперь вот опять пытается побольнее укусить…за что вот только, знать бы еще.
– Я о тебе тоже многого не знала, не знаю и знать не хочу. – сердито высказал я и позвала свою старшенькую, – Ксюша, пойдем с нами, вы же не против, Вадим Сергеевич?
