Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!

Хотя… нет, погодите. Чего это я так сразу сдаюсь? Мы еще повоюем! Чего это сразу к черту её, любовь эту посылать? Я может еще молодая, да. Не красавица может прям, но вполне себе ничего такая. Нос, губы, глаза есть, руки‑ноги тоже. Чего б меня и не полюбить? У меня между прочим и душа есть, и характер приятный во всех отношениях. Пока не доведут до белого каления я вполне себе миролюбивое существо.

Ксеня подошла неслышно именно в тот момент, когда я в очередной раз меняла фотографию в профиле, наивно ожидая восторженных сердечек и слов восхищения. Перегнулась через мое плечо и заржала.

– Эй, поросль, а ну‑ка брысь отсюда! – я с возмущением закрыла ноут и очень порадовалась, что сделала это вовремя. Правда чуть позже порадовалась.

А пока отругала Ксеню, что подглядывать нехорошо и вообще…

А что вообще я додумать так и не успела, потому что в этом самый момент в ноутбуке что‑то пиликнуло, и Ксения подмигнула мне накрашенных глазом. Одним. Накрашенным?!

Это еще что такое? Кто разрешал глаза красить?!

Так, стоп. Мне там что, сообщение пришло? Мне? Сообщение? Пришло? Серьезно?

Ммм…ладно, с глазом я потом разберусь и ввалю по самое не балуйся той, кто этот самый глаз накрасил. Наверняка же еще и моей тушью. А пока я схватила ноутбук и рысью побежала в ванную.

Сказать, что сердце выпрыгивало из пяток – значит сильно преуменьшить мое волнение. А что, если там настоящий принц? Мужчина моей мечты? Судьба? Господи боже мой! Только бы не блондин. Не люблю блондинов. И не рыжий. И чтоб усов не было. Хотя усы и сбрить можно…ай, ладно. Какой будет, черт с ним!

Прежде, чем открыть сообщение я слетала на кухню и накапала в кружку с водой валокордин. Чай не девочка уже, сердце не каменное, а ну‑как от переизбытка чувств лишусь сознания?.. То‑то же…

– Фу… – донеслось из комнаты, – Рановато ты сердце бережешь! Еще бы жить да жить…

Ну вот откуда она знает, что я тут сердечным томлением маюсь, а? Ну что за молодёжь пошла, все‑то они знают. Ох ты Божечки, а я‑то чего ворчу как бабуля?

Грехи мои тяжкие…

Перед входом в ванную перекрестилась на всякий случай, зашла внутрь и заперлась на замок.

Имею я право на десять минут общения со своей судьбой?!

Пока я размышляла подобным образом вновь пришло уведомление о сообщении, и я чуть не расплакалась. Ну надо же, неужто еще кто написал? Да быть того не может.

Чего это не может? Сама же говорила, что симпатичная, вот и пишут мужчины.

Поувереннее, Маша. Поувереннее…

Ну что ж… пора!

Собралась с силами и открыла крышку ноута. Нажала на нужную вкладку – появилось сообщение от какого‑то Мурата. Имя конечно интересное, но мало ли…

Нажала я на конвертик и так и застыла на месте. Рот раззявила и смотрю. Вот срам‑то какой…стыдобища‑то какая, мрак!

И бывают же такие… ох… сглотнула ком в горле и захлопнула крышку ноута.

Е‑мае… хорошо Ксеня не увидела сие непотребство, я же тогда совсем разума лишилась бы. Это же надо – без всякого объявления такие фотографии присылать!

Щеки мои пылали от стыда, и я решила, что клин клином вышибают, и вообще нужно отругать нахала Мурата. Вновь открыла ноут и вновь фотография нижней части Мурата всплыла на весь монитор – вкладку‑то я не закрыла. Я покачала головой, написала Мурату, что была бы мужиком – обзавидовалась бы и… занесла его в черный список. И впредь решила открывать сообщения одним глазом и очень медленно.

Нет, вы не подумайте, что я прям ханжа. Не ханжа. Не прям в смысле. Но…как бы это сказать, в общем не привыкла я к такому быстрому знакомству да сразу через голову хозяина.

Не мое это.

В какой‑то момент я вдруг осознала, что нельзя все держать в себе и набрала Сашке, который тут же взял трубку.

– Срочное что‑то? – прошептал Федоров, и я с энтузиазмом закивала, совсем не подумав, что он меня все равно не видит.

Пришлось просипеть в трубку:

– Очень. Можешь приехать?

– Что‑то случилось? – голос Сани напрягся, и я заверила его, что серьезнее не бывает.

– Жди, сейчас буду! – буркнул он в трубку и уже через пятнадцать минут стоял на пороге.

Я как раз только‑только доварила борщ и сейчас наливала Сане самую большую тарелку, как лучшему другу семьи.

– Ну, выкладывай… – Федоров хрустнул зеленым лучком, и уставился на меня так, будто я что‑то ему должна.

– Что именно?

Села напротив, сложив ручки перед собой, и с умилением наблюдала как все мои дорогие дети и Санек уплетают ложку за ложкой.

– В смысле что именно? Ты сказала, что у тебя что‑то случилось. Я, собственно, из‑за этого и приехал…

– А не из‑за борща?

– Нет же. Щербакова, ну ты чего? Вспоминай давай, чай не девица уже, чтобы память плохой была.

Вот при слове девица я как раз и вспомнила зачем я ему, собственно, звонила.

Пришлось ждать, когда дети отобедают и только после этого я поманила Саню в ванную. Зажмурившись, открыла сообщение от Мурата и сунула ему прямо в нос.

– Фу, блин! Маха. Это что еще за фокусы?! Убери эту гадость! Совсем сдурела?

– Вот! И я о том же. Представляешь, ни одного сообщения о знакомстве. Зато такая похабщина и прям средь бела дня. Куда мир катится?

– То есть погоди, я сейчас не понял… ты меня из‑за этого звала?

– Ну…

– Это, по‑твоему, срочно, да?

– Ну…

– Гну, блин. Маха! Ты гну. Антилопа блин. Я клиенту во встрече отказал, а ты…

Я виновато ковыряла дырочку в стене, пока Саня отчитывал меня как ребёнка. Между прочим, по делу отчитывал.

– Ну прости меня, Федорыч, просто у меня душа трепетная… Лань я, а не антилопа. Вот.

– Слушай, у тебя четверо детей, ну чего ты там не видела, чтобы бледнеть словно красна девица?

– Так… я ж не рожала их. – виновато прошептала я.

– Ну как минимум одну все‑таки рожала…

Я, немного подумав, все же согласилась. Действительно, о Булочке я как‑то и не подумала.

– Вот меня и удивило, знаешь ли…

– Что тебя, Маша, удивило? – устало спросил Саня.

– Что мне, матери четверых детей, такие непотребства в личку шлют!