Мать-одиночка, или (не)ходите, девки, замуж!
– Да ладно уж, девушка… проходите. Вам нужнее. – смущенно пробормотал красавчик, отходя в сторону.
Ну спасибо тебе, добрый молодец! А то ведь я только твоей отмашки и ждала. Так бы и не догадалась вовсе. Мало того, что умник, каких поискать, так еще и очередь взбаламутил и на меня вновь вылили ушат помоев.
Подумать‑то я подумала, а вслух только громко фыркнула и грудью к народу встала у кабинета. Народ ожидаемо зароптал, завопил и застыдил, но я была тверда как скала. Не пройдете!
Неожиданно внимание присутствующих отвлек цокот каблучков по больничной плитке – это к нам торопилась настоящая гламурная дива. Хотя нет, сейчас вроде слово гламур уже не в тренде. Может няшка? Тоже нет… поискала глазами Ксеню, она по‑любому должна разбираться в модных словечках, но так и не нашла. А девица в облегающем коротком платьице кричащего красного цвета и на таких высоких каблучищах, что с легкостью переломает все суставы и кости при падении, между тем, уже подошла очень близко и теперь, закатив глаза, осматривалась.
Тут я как раз заметила Ксеню, поманила ее пальцем и тихо спросила, показывая на девицу.
– Это тян?
Ксеня покрутила пальцем у виска и покачала головой.
– Это зашквар! Это рили зашквар, это кринж ваще, мамуля.
Ксюша еще что‑то бормотала, а я уже приготовилась к обороне, когда увидела, что девица с наглым видом бывалой двигается прямо на меня.
– Вот жеж разоделась, едрить её в копейку… – буркнул дед, с большим интересом разгадывая область таза девицы, в данный момент повернутого к нему задом.
– И не говорите… – возмутилась женщина лет сорока пяти напротив, – Да у меня майка длиннее будет.
– Да ясное дело, чем она занимается…и дураку понятно!
– И чем же, по‑вашему, она занимается?
– Да ясное дело.
– Ну уж нет, мне вот вообще не ясное. Вы просто завидуете. Красивая девчонка, и ноги от ушей. А у вас в том месте, где у нее ноги начинаются – голова заканчивается.
– Нахал!
Перепалка грозила перерасти в драку, а я порадовалась, что всеобщее внимание переключилось на «новенькую».
– Мне в кабинет. Мне надо! – нагло заявила девица.
– Бахилы надели? – серьезно спросила я.
– А надо? – прогундосила пигалица.
– Конечно. Вон там, за углом автомат.
Девица недовольно скривилась, но послушно протопала туда и обратно.
Надела бахилы, под завороженным взглядом деда склонившись так низко, что все прелести юной нимфетки оказались снаружи, и шагнула на меня.
– Мне в кабинет. Отойдите.
– Нет.
– В смысле?! Я же бахилы надела, значит могу пройти!
– Увы, но нет… – пожала я плечами.
– Я чета не пОняла…что значит нет?
– То и значит.
– Правильно вам девушка говорит, займите конец!
– Какой конец?! Вы в своём уме, бабушка?
– Длинный. Туда иди дочка. Туда. Тут не видишь, что ли, что мать многодетная?!
– Да. Мать. А это дедушка. Ветеран…вы же ветеран?
– Ветеран. Труда и обороны. А как же.
– Да иди вы на фиг! Мне назначено.
– Кем вам назначено? Идите уже отсюда…
– Да я… да я… да у меня… я по договоренности с доктором.
– Ах вы еще и по договорённости…
– Не завидуйте. Девушка, слышьте, девушкааа!!!
Я не сразу поняла, что обращается она ко мне, так увлеклась содержательной беседой.
– Отойдите. У меня врач.
– У меня тоже, – я встала грудью перед девицей, всем своим видом давая понять, что ни за что не сойду с места.
– Да ты, да ты… коза! – она чуть не задохнулась от возмущения и не заметила, как дед исподтишка шарахнул ее клюкой. По самому по филею.
– Да вы что тут, совсем офонарели?! – заорала девица, но тут как раз к счастью за моей спиной открылась дверь, и я буквально ввалилась в кабинет под усталое «следующий».
Девица, кстати, пыталась прорваться со мной, но была остановлена бдительным старичком.
– Семен Олегович, я Оля, вы мне назначали… – закричала эта блаженная, и доктор, по всему видимо тот самый Семен Олегович, напрягся и опасливо спросил медсестру.
– Это она?
– Да вроде бы… – пожала та плечами и принялась за работу.
– Та самая?
– Ну да. Ненормальная эта. Феоктистова кажется. Сказать, что вас нет?
– Поздно. Она меня видела. О! А давайте скажем, что я заболел? Вот сейчас девушку приму и слягу. Как вам идея?
Доктор с такой надеждой смотрел на медсестру, что мне стало его ужасно жалко. Вот уж работа тоже – не откажешься же от противного пациента, только что и правда слечь остаётся.
– Плохая. Плохая идея, Семен Олегович. У нас полный коридор мучеников, не можете же вы их всех бросить?!
– Не могу, – удрученно подтвердил доктор и наконец обратил внимание на меня, тихонько вжавшуюся в кресло.
– Ну что тут у вас?..
***
Феоктистова все же прорвалась сквозь народный фронт, уж не знаю, чем она их всех взяла, интересоваться не было никакого желания. Место, где когда жил и работал мой зубик заморозили и сама я едва шевелила ртом, от чего мои детки угорали еще с полчаса.
Зато неимоверно вдохновляло ощущение сделанного важного дела и чувство свободы, которое бывает только после посещения стоматолога. Удачного, естественно, посещения. Мудрость, конечно, вырывать из себя нелегко, даже жалко немного. Мудрость же. Когда теперь ее ждать?! И ждать ли вообще? Но деваться некуда…
На улице возле поликлиники заметила магазин и решила по пути к дому купить продуктов. Ибо мудрость мудростью, а кушать хочется всегда.
– Просто постойте рядом. Тихо и смирно, по струнке! – гаркнула я на подопечных, потому что они так и норовили разбежаться по разным отделам.
