Мишка и Трубочист

– О, – рассмеялся Михаэль, – я вижу, у тебя тоже очень живое воображение!

– Почему тоже?

– Ну, в детстве я был впечатлительным и мечтательным ребенком.

– А когда вырос, изменился?

– Повзрослел, – поправил ее Михаэль.

– Так почему ты не стал моряком? – вернулась Мишель к теме разговора.

– У меня обнаружилась морская болезнь.

– Это как? – не поняла Мишель.

Михаэль допил свое шампанское, взял бутылку и заново наполнил бокалы, а потом пояснил:

– Меня укачивает на судне.

– Сильно?

– Ну, как тебе сказать, чтобы получилось культурно?

– И это не лечится? Ведь есть же таблетки от укачивания.

– Поверь, в моем случае никакие лекарства не помогут.

– Из‑за этого тебе пришлось расстаться с мечтой?

– Я просто нашел другую мечту. И воплотил ее в жизнь, – ответил трубочист. – А ты чем занимаешься, кроме того, что путешествуешь на автобусах?

– Это впервые со времен студенческой юности, – сказала Мишель. – Я врач. Челюстно‑лицевой  хирург, если точнее.

– Оу, делаешь подтяжки и губы уточкой женам олигархов? – скептически поинтересовался Михаэль, поднимая одну бровь.

И как у него получается? Вот Мишель, как ни старалась, не смогла осилить эту науку.

– Я работаю в детском федеральном госпитале, – ответила она. – Делаю операции детям. Знаешь, что такое заячья губа? Или волчья пасть? Или как выглядит ребенок, попавший в аварию, например? Не все могут позволить себе лечение в дорогих частных клиниках.

– И тогда на помощь приходишь ты, – серьезно сказал Михаэль и добавил: – Прости, я глупо пошутил.

– Ничего страшного, ты же не знал. И ты прав, я прихожу на помощь.

Трубочист взял ее руку и поцеловал ладонь.

– У тебя замечательная профессия. Я горжусь знакомством с тобой.

Простая похвала неожиданно смутила.

– Я не делаю ничего особенного, – Мишель опустила глаза. – Просто стараюсь хорошо выполнять свою работу.

– Делаешь, – возразил Михаэль. – Ты не можешь просто работать. И, уверен, дети тебя обожают, да?

– Я легко нахожу с ними контакт, – она старалась избегать громких слов.

– Свои есть?

– Нет, детей у меня нет.

– Я так и не спросил, что привело тебя в Таллинн? Почему ты не осталась в Москве, с семьей, друзьями? Зачем легла в постель с первым встречным?

– А почему ты сидишь здесь с едва знакомой женщиной? – не осталась в долгу Мишель. – Почему ты не с близкими?

– Мои вопросы обидели тебя? Прости, – прозвучало гораздо мягче.

– Нет, не обидели.  Я расскажу, если тебе интересно, – ответила она, в глубине души надеясь, что Михаэль проявит деликатность и откажется.

Увы, но никакой деликатности в его ответе не было и в помине:

– Интересно.

И Мишель рассказала этому мужчине о том, что привело ее в Эстонию. Всю правду, без прикрас. Как любила мужа, как верила, что это чувство взаимно. Как думала, что проживет с Виннером всю жизнь. Родит и воспитает детей. Построит дом. Встретит старость. Как они будут нянчить внуков и заботится друг о друге.

Не забыла упомянуть и о том, как случайно встретила его в аэропорту с другой женщиной. Как развелась. И как жила последние полгода.

– Видишь, – сказала, когда ее история  подошела к концу, – мне просто некуда было больше ехать.

Он молчал. Смотрел на нее своими невозможными серыми глазами и молчал. Мишель даже подумала, что теперь, когда он все о ней знает, она стала ему неприятна.

– И ты решила переспать с первым встречным, чтобы стало легче? – нарушая тишину, спросил Михаэль.

– Первым встречным был пограничник, – ответила она. – Так что твое предположение в корне неверно.

– Тогда почему именно я?

Наверное, так нельзя поступать с мужчинами. Наверное, нужно кокетничать и стараться выглядеть слабой, глупой и беззащитной.

Но Мишель и в юности всего этого не умела, а за годы брака с Павлом и вовсе забыла, каково это, кокетничать. Вот и сейчас, вместо того, что бы придумать что‑то такое – эдакое, чтобы ему было приятно, она ответила правду:

– Не знаю. Просто понравился, наверное.

На этот раз пауза была значительно дольше.

Мишель успела подумать, что будет, если Михаэль сейчас попросит ее уйти. Вдруг он окончательно в ней разочаровался? А что, очень даже может быть. Совместно проведенная ночь не выявила в ней талантов опытной любовницы, а из ее монолога и вовсе выходило, что все в жизни Мишель шло наперекосяк. И муж бросил, и друзья оказались не друзьями вовсе, и сюда, на этот чердак она пришла потому, что больше идти было не к кому. Никому она не нужна.

«Выгонит, и черт с ним. Домой пойду», –  спокойно подумала Мишель.

– Я рад, что понравился тебе, – вдруг сказал Михаэль.

И она задохнулась от счастья. Подумать только, для нее оказалось важным мнение этого чужого человека. Удивительно.

– Можно? – спросил он, беря ее за руку.

– Да, – не понимая, что он хочет сделать, согласилась она.

А Михаэль взял ее ладонь и прижал к своей щеке.

– Я рад, что мы встретились. Рад, что ты пришла ко мне и решила остаться.

– Почему ты не пошел к друзьям? – спросила Мишель, как завороженная следя за его лицом.

– Как я мог оставить даму одну? – попробовал отшутиться он.

Мишель потянула на себя руку, разрывая контакт, и трубочист продолжил:

– В то утро я вернулся домой  и не нашел тебя. Казалось бы, что такого? Ну, ушла, и ушла. Но стало не по себе. И, главное, где теперь тебя искать? Я ведь даже имени твоего не спросил, дурак. Можно было, конечно, устроится на Ратушной площади, в надежде, что рано или поздно, ты там появишься.

– Я собиралась туда идти.