Младший сержант Фредди Крюгер

– Что за буча, Фарход? Хочешь кипишь поднять – ночь в помощь. А солнышко волновать не стоит.

– Жора! Постой! – сказал горячо узбек. – Иплес оборзел. Нюх потерял. Две сопли на погонах ничего не значат, должен наравне с новобранцами шуршать….

– На дембеля пер – неправ. Ответит, – стал рассуждать второй. – Но… но натягивать своих будешь. Ты дембель или что попало? Гнать на салаг – удел «черпаков» и «дедов». Ты же все… одной ногой на гражданке. Да что говорить… Короче. Ночью разбор полетов, а ща усохни.

– Толково говоришь, Саша, – поддержал друга Жора и обратился уже к Денису, понизив тон и ломая голос, склонив голову набок и прищурив глаза: – Военний, ты кто?

– Вчера прибыл – вечером. Младший сержант Ипатов.

– Да мне хоть младший брат Суворов. Звать как?

– Денис.

– Короче, Денис, ночь будет непростая. Дембелю биться с молодым западло… но… Фарход переживет. Переживешь же? А, Фарход?

Физиономия со шрамом перекосилась, и он буквально выплюнул слова в сторону Дениса:

– Живи пока. Жди отбоя, иплес.

Затем презрительно посмотрел на славян. Сплюнул в сторону и, оглядываясь, шаркающей походкой последовал в столовую.

– Значит, переживет. Не сдрейфишь – получишь уважуху. Сачканешь…

После этих слов Жора тремя пальцами смял остатки папиросы, щелчком метко отправил бычок в урну и продолжил:

– Да не ссы. Сейчас не стушевался – уже зачет. Накостыляют немного, но мы проследим, чтоб не поломали. На дембеля пургу нес, ответ должен быть. Ну а как ты хотел? По‑другому никак. Если салаги будут нарушать субординацию… Непорядок.

Одобряющее похлопывание по плечу Дениса не успокоило, и у него похолодело в груди. «Кто же мог подумать, что он дембель? – крутилось в голове. – Салага салагой. Был бы ниже ростом, больше пятнадцати лет и не дал бы. Буду биться до последнего, а иначе мне тут не выжить».

Воображение разыгралась, рисуя разные варианты развязки, в основном трагические.

День прошел относительно спокойно. Ракетно‑зенитный комплекс состоял из нескольких кабин, маркированных буквами. Ипатов весь день изучал кабину «А», напичканную всевозможной аппаратурой, которая требовала постоянной настройки и регулирования, под пристальным вниманием младшего лейтенанта Краснова.

В казарму Ипатов вернулся только к ужину.

В столовой Фархода не было, на кухне в окружении земляков он наслаждался свежеприготовленным пловом, и это Дениса обрадовало.

О предстоящей стычке Денис старался не думать, а тем временем ночь мерными шагами подкрадывалась, прогоняя солнце с небосклона, впуская темноту и приближая неизбежное.

После ужина к Денису подошел Смирнов, четвертый его подчиненный, отслуживший год. Он внимательно посмотрел на Ипатова и спросил:

– Я слышал, ты с Фарходом столкнулся?

– Да так. Пипр устроил представление некстати…

– Это он может. Шутник по жизни, – охарактеризовал Смирнов Довлатова и продолжил: – Теперь держись. Фарход мстительный, спуску никому не дает.

В разговор вклинился Буркадзе, грузин из линейки Дениса, и закачал головой:

– Ты что? Ты на кого полез?

Смирнов сразу потерял интерес к разговору и завалился прямо на застеленную кровать. Раздалось еле различимое похрапывание, а грузин продолжал:

– Ты ж никто, полгода в учебке, все равно что не служил, а он дембель. Понимаешь? Дем‑бель. Домой лычки чистит… Шрам видел? Это он здесь заработал.

Денис кивнул головой. Буркадзе изогнул бровь до предела и многозначительно поднял указательный палец:

– Э‑э‑э, шрам – бандитская пуля. А слышишь, да…

Денис в недоумении посмотрел на грузина, а тот, добившись впечатления, которого хотел, продолжил:

– Ферма тут недалеко. Там бык. Страшный черный огромный племенной бык с кольцом в носу. Пришел в самоход к нашим коровам. Оторвался от привязи и пришел. Ну Фарход и решил его выгнать. У него в ауле много быков. Он их много видел. А этот – не бык, это зверь, понимаешь? Он Фарходу рог за щеку дал.

– Как дал?

– Боднул прямо в рот. Что непонятного? Щеку порвал. Поднял и бросил. Потом топтать начал. Водилы ЗИЛом его выгоняли. Фарход полгода в больнице валялся. А ты не бык. Тэгирхева. Тебе рога ночью оторвут на раз‑два.

Тут появился Пипр и закончил фразу за грузина, поставив точку в разговоре:

– Люля‑кебаб будет. Э‑э‑э, прощай командира. Хороший был сибиряк. Секир башка тебе, дорогой.

 

* * *

Наглые минуты пролетели пулей, пулей пронеслась вечерняя поверка. Команда ОТБОЙ врезалась клинком и расщепила реальность.

Была весны, и по ночам довольно прохладно, поэтому спали в нательном белье. Денис лежал под теплым одеялом и ощущал прохладную тяжесть пряжки, солдатского ремня, который надел на голое тело под рубашку. Ремень немного придавал уверенности и чувство защищенности. Стараясь не заснуть, он вслушивался и сквозь щелки едва приоткрытых век всматривался в темноту, ожидая нападения. В какое‑то мгновение перед глазами поплыли датчики, мониторы, регуляторы и тумблера, на которые он насмотрелся днем.

Затем пронесся фильмом вчерашний вечер. Отбой давно прошел, когда он первый раз вошел в казарму дивизиона. Вместе с ним прибыл и новобранец, молодой армянин, только что принявший присягу в полку.

Ара – так звали молодого бойца – невысокий крепыш с черной короткой прической, с типичной армянской внешностью, явно контрастировал с высоким и светлым Денисом.

Дежурный по тумбочке уставился на них равнодушным взглядом, нахохлился и провалился в забытье.

Заспанный прапорщик Елдаш появился как призрак из полумрака в сланцах на босу ногу, окинул пополнение туманным взором и проскрипел:

– Штепсель и Тарапунька, твою. Двигай сюда. – Отвернулся и заковылял обратно в полумрак, непонятно что‑то бормоча себе под нос.

Новоприбывшие, как на привязи, последовали за прапорщиком в каптерку.

– А? – спросил Ара, вертя головой с обезумевшим взглядом.

– Что «а»? – не поворачиваясь, процедил сквозь зубы прапор. – А… а постельное белье получите и спать. Все. Завтра вешаться будете. А‑а‑а, – зевнул он. – Ща спать.