Моё сводное наваждение

Кажется, мой план работает: фенек краснеет от внимания Фила, улыбается робко. Жаль, я не слышу, о чем они говорят. Маринка тоже рядом, нет‑нет да и вынуждает ее сделать очередной глоток спиртного. Похоже, она не совсем отказалась от плана моей матери, который наверняка состоял в том, чтобы как следует напоить Любу и показать Андрею, что ей нельзя доверять. Меня это почему‑то злит. Как и то, что Арс все же позволяет себе к ней подкатить: обнимает ее хрупкие плечики своей ручищей, склоняется к уху, чтобы шепнуть какую‑нибудь пошлость, вынуждая фенека краснеть от смущения. Почему она не скинет с себя его руку? Приятно внимание?

Наши глаза встречаются, и я тут же отвожу взгляд и улыбаюсь Кристи, которая обхватывает своими пальцами мою руку со стаканом и тянет на себя, чтобы отпить из него. При этом ее взгляд призывно темнеет, намекая, что она совсем не против того, чтобы ее губ коснулись не только стенки моего стакана.

Все просто и понятно. Почему с фенеком не так?

Потому что у нее отсутствует желание соблазнять? Потому что она что‑то большее, чем милая мордашка и ладная фигурка? Потому что она в принципе не такая, как другие?

Хмыкаю в ответ на попытки Кристи соблазнить меня и смотрю в сторону фенека. Но ее там нет.

Арса я тоже не вижу.

В груди нарастает какое‑то незнакомое чувство. Тревога? Досада?

Что, черт возьми, со мной происходит? Она ведь не маленькая девочка! Сможет постоять за себя при случае. Сможет же?

А затем я припоминаю, как она решительно собралась идти домой пешком, ее прерывистый вздох… Чертыхаюсь и иду на поиски своего раздражающего до скрипа зубов фенека.

 

Глава 8

Любовь

 

Какая же я глупая…

Мирон взял меня с собой, чтобы лишний раз поиздеваться. Не иначе. И друзей подговорил. А как еще объяснить их неожиданное навязчивое внимание? Марина явно не из тех, кто захочет дружить с такой, как я. Она раскрепощенная, уверенная в себе, красивая. Какое ей дело может быть до меня, если это не подстава? Филипп и Арсений уж слишком выпячивают свой интерес. Разве могу я им всерьез нравиться, когда их другу не нравлюсь совсем?

– Мирону повезло с сестренкой, – обняв меня за плечи, шепчет Арсений, и я по инерции смотрю в сторону сводного брата. Мы встречаемся глазами, и он тут же переключает внимание на блондинку рядом с ним. Наверное, между ними что‑то есть. Он ей так улыбается… Как никогда не будет улыбаться мне. А Арсений тем временем продолжает: – Такой сладкий персик.

Мне вмиг становится нестерпимо неуютно, и я решаю, что вежливости на сегодня достаточно. Скидываю руку Арсения и быстро иду куда глаза глядят. Найду укромное местечко и посижу там. Подальше от всех этих притворщиков. Подальше от Мирона, которому плевать на мои чувства. На меня саму.

Какая же я глупая…

Почему мне так важно ему нравиться? Он же не сделал мне ничего хорошего! Ни разу не проявил ко мне доброту! Даже забирая меня с урока балета, вел себя отвратительно. Хватит! Не хочет со мной общаться, и не надо!

Я открываю дверь в оранжерею и оборачиваюсь, убеждаясь, что меня никто не видит. И тут же врезаюсь в кого‑то. Сильные руки подхватывают меня за талию, не позволяя упасть, а над головой звучит веселый голос:

– Прости, не заметил тебя. Тебе говорили, что ты невероятно маленькая?

– Я и сама это знаю, – бурчу я на волне своего плохого настроения и распрямляюсь, высвобождаясь из чужих рук. – Наверное, поэтому мама настояла на том, чтобы я занималась балетом. Видимо, думала, что это поможет мне вытянуться.

Я говорю сама с собой, отдаляясь от места столкновения, даже толком не взглянув на парня. И совсем не ожидаю, что он меня услышит и тем более рассмеется.

– Стой. Как тебя зовут, огонек?

Я замираю на месте и разворачиваюсь к шагающему ко мне парню. Он улыбается. И выглядит гораздо старше собравшихся здесь ребят. Такой же самоуверенный, как Мирон, но не настолько красивый, как мой сводный брат.

– Люба, – смущаюсь я под его пристальным взглядом.

– А я Виталий, старший брат Марины. Откуда знаешь мою сестру?

– Эм… Мы с ней познакомились только что. Я пришла сюда со своим сводным братом. Мирон. Его ты наверняка знаешь.

– Знаю. Не повезло тебе с братцем, – вновь смеется Виталий.

– Почему?

– Он всегда такой подозрительный, отталкивающий. Одним словом, неприятный человек. Присядем? – указывает он скамью рядом со мной. – Значит, занимаешься балетом по принуждению? А чем бы хотела заняться вместо него?

Я несколько секунд в замешательстве смотрю на усевшегося на скамью парня. Ему правда интересно? Никого и никогда это не интересовало.

– Смелей, огонек, – хлопает он ладонью рядом с собой. – Я не кусаюсь, и мы просто поболтаем. Я еще ни разу не встречал на вечеринках Маринки того, кого интересно было бы послушать.

Ситуация необычная. Да, Виталий брат Марины, но он старше и вряд ли крепко дружит с ее друзьями, учитывая то, как отозвался об одном из них, Мироне. И я впервые разговариваю с парнем, который если и слышал обо мне, то не знает близко, однако, кажется, хочет это исправить. Насколько искренен его интерес? Впрочем, разве важно это сейчас, когда я хочу отвлечься от преследующих меня волнений и расстройств? Совершенно нет.

– Я обожаю петь, – решаюсь сказать я, присаживаясь рядом с Виталием.

– И как? Получается?

Даже очень. В специальном караоке‑приложении я, можно сказать, популярна. Подписчикам нравится мой голос. А мне это приятно. Никто из них не знает, кто я такая, как выгляжу и чем живу, они просто любят слушать, как я пою.

– Немного, – улыбаюсь я. – Одно время я ходила на занятия по вокалу, но мама решила, что это пустая трата времени, и перевела меня на уроки по фортепиано. Я бы, конечно, предпочла и дальше ходить на вокал.

– Но твоей маме лучше знать, что тебе нужно, да?

– Да…

– Вот бы и Маринке такую мать. А то наша позволяет ей все, что та хочет. И что путного из нее вырастет? Ее же ничего не интересует, кроме собственной внешности, мальчиков и популярности. И взять тебя: скромная, приличная девочка. Сколько тебе лет, кстати?

– Совсем скоро исполнится восемнадцать.

– Ого! Думал, тебе не больше шестнадцати.