Муж в черном скафандре. Три года жизни с абьюзером

И вообще, для меня во сто раз важнее дружба с ребенком, чем его беспрекословное послушание путем ломки или потери отношений. Для Гены наоборот – он не разговаривал с сыном 1,5 года! Из‑за какой‑то размолвки, из‑за своей гордыни. Кошмар. Я такого по отношению к своим детям не допущу. Я буду их поддерживать во всем, даже когда наделают ошибок и придут ко мне плакать.

 

Да, у него был очень негативный пример перед глазами – племянница… Девочка выросла без матери, под присмотром бабушки, и рано отбилась от рук. Привела в дом какого‑то бездельника, родила от него дочку, вконец изовралась, набрала кредитов и совсем не ухаживала за бабушкой, которая стала терять рассудок и нуждалась в серьезном уходе. Но при чем тут моя дочь?? А теперь я думаю – было ли это все вообще правдой? Ведь я знала это только с его слов.

 

Зато своими детьми, хотя второй и не родной, он гордился. А Дима – словно молоденький, напыщенный петушок, вот‑вот лопнет от важности. И такой же взрывной и несдержанный, как его отец. Видели вы когда‑нибудь людей, настолько преисполненных собственной важности, что она прямо выплескивается наружу? Вот это Дима. Да, он молодец в каком‑то смысле: не пьет, не курит, качается и хорошо зарабатывает. Красавец, это правда. Но при этом такая же бешеная гордыня, самовлюбленность и бурный нрав. И то, как он поступил с нами после смерти отца, говорит совсем не в его пользу. Мой брат никогда бы так не поступил ни с кем, даже с чужими людьми. И я тоже. Но об этом позже.

 

К тому же, даже если твои дети во сто раз лучше, нельзя матери говорить такое. Настя хорошая девочка, хоть и вспыльчивая. Добрая, отзывчивая, умеющая тонко чувствовать и сопереживать, с высоким интеллектом. И она, в отличие от Димы, тоже бы так не поступила. Тогда почему самый близкий мне человек (каким он должен был стать) не нашёл добрых слов для моей дочери?

 

То же самое с моим папой.

 

– Да твой папаша насквозь гнилой, жадный, все под себя гребет. Он неправильно тебя воспитал, да и вообще ему на вас на всех наплевать! – чего я только не слышала, уже и не помню.

 

Когда ему было удобно, он говорил, что я не своим умом живу, а отца слушаю. А когда удобно было другое, то оказывалось, что все наоборот – отец меня слушается. К тому же за квартиру всегда платил папа, и именно в то время он как‑то особенно сильно экономил на всем, приучал нас выключать свет и не лить воду зря. Генку это бесило, он заявил, что мы запретили ему мыться. Петушился и кричал, что он сам будет платить за свет и воду, но никогда этого так и не делал.

 

Зато вот с бабушкой он был очень вежлив, угождал ей. Любил сказать приятное, от чего она просто таяла. Хотя за спиной тоже нелестным словцом припечатывал. Но, видя бабушкино расположение, он с ней был совершенно другим. Как и с чужими людьми. Хорошим.

 

 

Звонки запрещены

 

Когда началась совместная жизнь, мне сразу пришлось прекратить общение со всеми знакомыми мужского пола. Я отнеслась к этому спокойно, мужчины в принципе ревнивы, и мне никто другой был не нужен. Зачем лишний раз раздражать и провоцировать?

 

Тем более, что случился прецедент: ничего не значащий звонок от первого мужа, с которым мы всегда поддерживали дружеские отношения, обернулся для меня кошмаром, и никакие объяснения о том, что мы просто общаемся, не помогли.

 

– Так и скажи, что спишь с ним до сих пор! Девочка по вызову! Он позвонил, и побежала трахаться! Тебя уже не изменишь! Так и будешь бегать на случки!

 

И все в таком духе, злобно, по‑черному, монолог на полчаса. Он умудрялся без мата находить такие оскорбительные слова, что у меня каждый раз перехватывало дыхание. Просто виртуоз риторики. При этом общался со своими бывшими и не только, постоянно переписывался в одноклассниках с женщинами, которые тут же оказывались родственницами из Сибири, стоило мне подойти и спросить. И тут же закрывал ноутбук. Говорю: «Если родственницы, дай почитать». Но ни разу не дал, выдумывая какие‑то объяснения.

 

Доводя меня до слез, он хлопал дверью и убегал, даже не думая, как я себя чувствую. Я за всю жизнь столько не плакала, как за три года с Геной. Но со временем я стала рыдать гораздо реже – так нелепы, так чудовищны и так жестоки стали обвинения, что внутри меня осталась лишь выжженная пустыня, без слез и вообще каких‑либо живых чувств. Речь шла уже не о любви, а о выживании. Но это было позже, перед самым концом.

 

Успокоиться после злобных припадков Гена не мог несколько дней: от трех до семи, я даже стала потом считать. Вырисовывалась какая‑то пугающая цикличность. Эти периоды очень тяжело было выносить.

 

Я уже боялась случайных звонков, ведь при нем и не сбросишь – подозрения еще хуже. Как‑то позвонил тот Сергей с сайта знакомств, я была с Геной. Громко сказала, чтобы больше не звонил, потому что я нашла любимого человека и выхожу замуж. Вроде для нормального мужчины этого должно быть достаточно, чтобы не ревновать? Да, но не для Гены. Это был еще один злобный взрыв длиной в неделю.

Он подозревал меня в связи с отцом Настиной подружки, одноклассницы. Мы дружили семьями, потому что все 9 классов наши дочки были неразлучны, а потом мой папа стал ему помогать – растачивать кольца на генераторы. У Вовы ларек «Автозапчасти» возле нашего дома, а у моего отца есть нужные станки. Вот они и наладили маленький совместный бизнес, и настолько качественно, что слава пошла на всю область, и очень многие люди ехали за ремонтом. Гена хлестко и мстительно бросал мне каждый раз, как слышал от меня или от отца про Вову: «С ним тоже спишь, пока я пашу на твою семейку?»