Муж в черном скафандре. Три года жизни с абьюзером

И вообще, если я шла по улице, а где‑то недалеко шел какой‑нибудь мужик – Генка тут же приписывал его мне, даже если я была уже с коляской. Сколько раз стоял и следил издалека. Ревность стала навязчивым бредом.

 

Но поначалу я даже ходила на работу! И он как‑то это переносил, хотя я не могла задержаться или остаться в праздник на корпоратив, – меня сразу ждал ушат злобных обвинений. Уйти из дома без предупреждения было нельзя. Обычные походы в магазин превратились для меня в гонку: быстрее бы все купить и вернуться, чтобы на меня снова не наорали. Я после расставания год не могла привыкнуть, что могу спокойно ходить по магазину и не бояться.

 

Поход к любому врачу вызывал его издевки:

– Трусы новые надень, чтобы мне не стыдно было. Ну, а доктор‑то с усами был? Приятно пощекотал?

 

На меня нападала оторопь. Я не знала, что отвечать на это. Я никогда не сталкивалась с таким чудовищным отношением. Он ставил меня в положение постоянно оправдывающейся, постоянно виноватой девочки, которую надо вывести на чистую воду и хорошенько проучить. Это повторялось настолько часто и заявлялось настолько безапеляционно, что иногда я начинала сомневаться в том, что действительно ходила к врачу…

 

А потом он приходил и говорил:

– Ну ладно, ну Чит, да я ж не серьезно, ты же знаешь, что я за тебя жизнь отдам. Я же для тебя все делаю! Ну поругал мужик немного – так это мелочи. Пусть чужие в глаза лебезят, а родной мужик покроет матюками, чтобы не расслаблялась, значит любит!

 

И снова любящий и все делает для семьи. Правда, надо отдать ему должное, матом при мне не ругался. Я сразу сказала, что этого не принимаю, и каким‑то странным, непонятным образом он удерживался в рамках литературного языка, даже будучи в диком бешенстве.

 

Зато колпак и давление я ощущала постоянно, 24/7. Позже я уже не могла принять без него ни одного решения, но он лишал меня этого права как‑то так постепенно, исподволь, что я даже не заметила, когда уже не могла сделать ни шагу самостоятельно.

 

Еще из‑за одного звонка, помню, случился совершенно жуткий скандал. Все дома, вечер. И я даже не поняла, кто мне позвонил – телефонная книжка давно вычищена. Мужской голос сказал:

– Привет.

Я сразу ответила:

– Нет, вы ошиблись. – И положила трубку.

 

Но часто так бывает, что тембр голоса слышен даже через внутренний динамик телефона – всем, кто находится рядом. И Гена услышал, что голос мужской. Боже, что началось. Я сидела за компьютером.

– Кто это??? Опять твои мужики! Чего звонок сбросила, давай договаривайся, или я мешаю? Может уйти, а вы тут случку устроите? –

Я не реагировала. Уткнулась в монитор и пыталась переждать очередной взрыв. Училась не плакать.

 

Но вулкан только набирал силу. Он начал требовать, чтобы я дала ему телефон перезвонить. Я отказалась – стыдно было позориться перед людьми.

– Да ошиблись номером, ты же слышал.

Но он уже завелся.

Я решила не уступать, успокоится же когда‑нибудь. Он стал переходить на крик.

– Если бы ошиблись номером, ты бы не боялась дать мне телефон! За дурака держишь! За идиота! Вы все меня тут за старого оленя держите, а сама за спиной с мужиками договариваешься!

 

Пришел папа из другой комнаты. Ему тоже не удалось успокоить зятя. И бешенство его стало таким страшным, жутким, что я просто испугалась и отдала телефон:

– Да на, звони!

 

И даже набрала последний номер. И вдруг муж стих. Только что бушевала стихия, готовая снести все на своем пути, злоба вырывалась из него почти видимой, осязаемой энергией! И – все. Он не стал разговаривать по телефону.

 

– Ну вот, так бы и сразу. А то начала скрывать, телефон прятать. Конечно, я разозлился. Ладно, Чит. Не дуйся.

 

Мы с папой посмотрели друг на друга в полном недоумении. И кто мне скажет, что это не диагноз?

 

Но это было гораздо позже. А в начале мы хотели ребенка. Гена часто говорил:

– Ничего, я еще стану мужем и отцом! И семья будет настоящая, не то, что раньше. Девочку родим, и все у нас будет хорошо. Будем сидеть с тобой в старости рядышком, немощные и дряхлые, а у ног будут внуки возиться. И собака рядом бегать будет, – словно хотел реабилитироваться перед кем‑то за развод или отомстить.

 

Он рисовал мне такие чудесные картины, что я в них поверила. Что и правда ребенка хочет, что уж в этот раз «в ладошках убережет» от всех наше счастье.

 

Героиня сериала

 

Я забеременела через полгода после знакомства, в феврале. Уже думала, что не получится больше мамой стать. Никогда не забуду его реакцию… Мы поехали на УЗИ (я уже почти никуда одна и не ездила), и я вынесла ему из кабинета фото с трехнедельным плодом.

 

Картина и сейчас стоит перед глазами: я счастливо улыбаюсь, подаю листок, а он смотрит как‑то странно и молчит… Лишь много позже я поняла, почему. Он не поверил, что ребенок от него! Но тогда я не разгадала мысли. Плохого ничего он сначала не сказал. Просто промолчал.