На роду написано
– Нет, дело к концу подходит, тем более никто не будет менять показания. Давай закроем эту тему…
На следующий день Максим шёл по улице города, а навстречу ему школьный товарищ.
– Ма‑а‑кс, а я второй день тебя ищу. И в школу звонил, и в деревню.
– Что‑то срочное? – пожав протянутую руку, спросил Максим.
– К нам мой дядя приехал, он главный прокурор военного округа, генерал‑майор. Я ему рассказал про твой случай, и он хотел бы с тобой поговорить.
Минут через десять Максим был у родителей своего товарища, где в просторной гостиной представился немолодому генералу – тот был в брюках с красными лампасами и рубашке защитного цвета.
Расспросив, как было дело, и услышав обстоятельные ответы, сказал:
– Я могу вас успокоить только тем, что вы действовали в той ситуации правильно. Если бы вы убежали, не оказав помощи человеку, жизни которого угрожала опасность, то вас за это следовало бы привлечь к уголовной ответственности.
Мягко ступая по ковровой дорожке, генерал говорил, нет‑нет да поглядывая на сидящего в кресле Максима:
– Дело в том, молодой человек, что у нас гражданские суды часто перестраховываются в подобных случаях. И если вас всё же осудят за умышленное убийство, то мой вам совет: пишите кассационные жалобы вплоть до Верховного суда СССР. А если надо, то и до Пленума Верховного суда, там вопрос обязательно решится в вашу пользу.
Максим около часа беседовал с военным прокурором, который в заключение сделал краткое резюме, что если бы похожий случай произошёл у них в округе, то он бы закрыл это дело за отсутствием состава преступления.
– Вы, молодой человек, действовали в состоянии необходимой обороны.
Во второй половине июля уголовное дело, возбуждённое против Муханова, и впрямь закрыли с формулировкой: «за отсутствием в действиях Муханова состава преступления, потому что он действовал в состоянии необходимой обороны». Прав оказался военный прокурор, но и следователь Мишин показал себя принципиальным в непростом вопросе, хотя зам городского прокурора просил его передать дело в суд, чтобы избежать неприятностей, которые могут исходить от вышестоящих органов. И кое‑кто из коллег предупреждал Мишина: «Смотри, Петрович, схлопочешь по загривку». На что следователь отвечал в категоричной форме: «Муханов в той ситуации был прав».
Прошло всего несколько дней после закрытия уголовного дела, как посыпались жалобы в областную прокуратуру. Спустя ещё недели три всё началось сначала. На этот раз дело вёл не Мишин, а другой следователь городской прокуратуры.
Максим прекрасно понимал: уголовное дело повторно возбуждено потому, что там есть за что зацепиться – это противоречивые показания Зенина. И пока эта нестыковка будет присутствовать, дело могут возбуждать раз за разом. Везде нужна ясность, а в уголовных делах тем более. Подумав, решил ещё раз поговорить с Геннадием, попытаться убедить его, что тот, сказав правду, ничем не рискует.
Зная, в какое время Зенин приходит с работы, Максим стал поджидать его недалеко от дома. Увидев товарища, Геннадий аж споткнулся, побледнел, однако поздоровался.
Максим помедлил немного, затем спросил:
– Гена, может, всё‑таки вспомнишь, что удары тебе Соколов наносил? А то это дело так и будет кочевать от одного следователя к другому.
Зенин стал переминаться с ноги на ногу. Наконец произнёс:
– Макс, ты думаешь, я не переживаю? Но что я могу сделать: сам себе приговор подписать?
– Гена, сколько бывает случаев, когда человек забывает даже то, как его зовут, а потом вспоминает. И ты вспомнил, хотя здесь смешно: всё помнит, всё знает, но не говорит. Как это называется?
– Макс, я всяко крутил, думал, но каждый раз прихожу к одному: меня могут посадить за дачу ложных показаний. Как ты не понимаешь?
– Гена, я видел, как ты бросил камешек в жигулёнок. И представь: я подтверждаю всё это на следствии. Что с тобой в этом случае сделают? Сразу же посадят.
Геннадий изменился в лице, ссутулился.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Затем, чтоб знал: я не сволочь, как ты.
Максим окончательно понял, что его бывший товарищ – трус. И не только трус, но ещё и предатель.
Буравя его прищуренным взглядом, медленно, с сарказмом проговорил:
– Иуда ты, Гена, и другого имени тебе больше нет.
Сплюнув через левое плечо, Максим быстрым шагом пошёл в другую сторону, побоявшись, что не сдержится и врежет подлому человечку промеж глаз.
В этот вечер Максиму впервые захотелось напиться. Придя к Эмме, сказал ей о своём желании. Она сразу смекнула, в чём дело.
– Ты с Геной, с этим уродом встречался?
Услышав острое словцо в отношении Геннадия, Максим с особой нежностью посмотрел на бывшую жену.
– Да, Эмуля, встречался. И знаешь, мне вдруг полегчало, потому что груз, который висел на душе, исчез куда‑то. Значит, душа от грязи освободилась. Согласна со мной?
– Согласна. Рассольник будешь?
– Буду.
– А винца, может, всё же выпьем?
– Давай, сейчас я сам организую это дело.
Максим открыл холодильник и, взяв оттуда початую бутылку сухого вина, стал разливать по стаканам.
Эмма в эту минуту наливала в тарелки рассольник.
– Макс, я в зале сегодня буду спать.
– Почему?
– Я не выспалась из‑за твоего храпа. А сегодня ещё сильнее будешь храпеть, потому что устал, говоришь. Ты не обидишься?
– Нет, конечно. А насчёт храпа ты права, я мастер по этому делу.
Эмма сказала, притворно улыбнувшись:
– Каждому своё…
Глава 9
Нежданные гость. Разговор о будущем. Арест