На роду написано

– Али, прости…

– Молчать, шлюха! А если кому‑то пожалуешься, тебя насиловать будут под каждым кустом, пока с работы будешь идти. Хочешь, завтра же изнасилуют?

– Али, не надо, не делай этого. Что я тебе сделала плохого? Я всё буду делать для тебя, только не унижай.

Он окинул её тяжёлым взглядом:

– Раздень меня.

Не понимая, как быть, женщина осторожно спросила:

– А как тебя раздевать? Ты бы сначала разулся.

– Сними с меня туфли, потом всё остальное.

Эмма опустилась на колени и стала снимать с Али ботинки. После этого встала, принялась расстёгивать пуговицы на рубашке. Затем сняла брюки, с испугом глядя на длинные трусы.

– Что смотришь? – прозвучал грозный окрик. – Снимай.

Стала стягивать с него трусы, почувствовав дрожь и в руках, и в ногах. «Ничего не сделаешь, придётся терпеть все его штучки».

Вдруг мелькнула мысль: «Надо под душ с ним сходить. А что? Попробую хитростью его взять, а то битая буду каждый день. И буду Аликом звать, а не Али. Может, не обидится».

– Алик, – по‑своему назвала его, – может, в ванную сходим? Там вместе с тобой помоемся. Пошли?

Он оторопел от удивления.

Придя в себя, сказал:

– Пошли. – Помолчав, добавил: – А ты не только красивая, Эмма. Как тебя лучше называть?

– Можно Эми, – нежным голосом ответила она, – а можно и Эмуля, Эмулечка. – Быстро обнажившись, обняла оттаявшего мужчину и, поцеловав его, сказала: – Пошли в ванную, мой азербайджанский князь.

После душа, поужинав и выпив сухого красного вина, мужчина взял обнажённую женщину за талию и повёл в спальню.

В конце затянувшегося вечера, после того как азербайджанский «князь» сполна удовлетворил все свои прихоти, он сказал, лёжа в постели:

– Эмма, я долго искал нужную мне женщину, теперь нашёл – это ты.

– А как же Алхан?

Али высокомерно фыркнул:

– Он молод для тебя. И жениться ему пока рано: у него нет ни знаний, ни денег, чтобы владеть такой дэвочкой.

– Алик, я обещала Алхану, что буду его женой, а обманывать нехорошо. Я и с мужем развелась из‑за Алхана.

– Ты правильно сделала, что развелась, теперь я твоим мужем буду.

Наутро Али был добр, улыбался, говорил лестные слова. Попросил Эмму, чтобы вовремя приходила с работы, нигде не задерживалась. Обещал, что все продукты будут приносить домой его люди.

– Хорошо, теперь я буду как кисейная барышня.

– Я не знаю, кто такой кисейный барышня, ты будешь жить как царица. Если женщина и по виду царица, и в постели, то она везде должна быть царицей.

«Царица», удовлетворённо улыбнувшись, обняла Али и стала целовать его так, как целуют только любимого человека.

– Эмма, ты говори, что тебе купить надо, не стесняйся. Шубу надо? Куплю. Бриллианты на твою белую грудь надо? Куплю. Ты меня не бойся, я не из рода шайтанов. И ты уже знаешь, чего не должна делать женщина.

– Но я же царица! – ослепительно улыбнувшись, воскликнула она. – А царица не просто женщина, она может и повелевать.

У Али от нескрываемого удовольствия на лице появилась широченная улыбка, в глазах заблестели весёлые искорки. Даже его массивный, выступающий подбородок и горбатый нос будто бы обрели некую утончённость.

– Эмма, ты меня победила. Сегодня приду в шесть вечера, жди. Ужинать не будем, ты моим ужином будешь, моя царица.

– Алик, а сколько тебе лет?

Он довольно улыбнулся:

– Этот вопрос мне нравится, значит, я заинтересовал тебя. В конце этого года мне исполнится тридцать два года.

– Алик, ты же совсем молодой!

– Я и через пятьдесят лет буду молодым.

Эмма стала собираться на работу. Правда, сначала расцеловала мужчину. Затем скромно попросила любить её, носить на руках, тогда она станет настоящей царицей, а он для неё будет самым лучшим царём. В ответ он пообещал быть не правителем, а просто хорошим мужчиной. И напомнил:

– Готовься стать моей официальной женой. Свадьбу сыграем в конце октября.

Перед уходом на работу Эмма успела сделать философское умозаключение, что даже у настоящих цариц наверняка бывали непростые деньки. Однако любая женщина, пусть даже и царица, должна знать: «Не красота спасёт мир, а женская ласка».

Сегодня у Эммы работа не шла на ум. В обеденный перерыв на улице она опять думала об Алхане. «Ему на самом деле рано пока жениться, Алик прав. Значит, ставить буду на Алика. Он меня любит, надёжный, кроме этого немало и других плюсов.

В общем, его есть за что любить. Минусы? А у кого их нет». Без видимой причины Эмма вспомнила, как в семнадцатилетнем возрасте невзначай столкнулась на улице с пожилой цыганкой.

Та как‑то странно посмотрела на неё и сказала:

– Погоди, красавица, дай погадаю.

– У меня денег нет.

– Э‑э, зачем мне твои деньги? – Крепко взяла девушку за руку и стала разглядывать её ладонь, водить по ней пальцем. – Ага, вижу много чёрных мужчин… Первый брак у тебя будет неудачный. Но потом… опять между вами ниточка. А козырной – он будет твоим первым мужчиной, но это не муж.

– Почему?

– Потому, девка, что мужиков любишь. – Продолжая водить пальцем по девичьей ладони, цыганка нахмурилась: – Вижу чёрного, совсем молодого; другой тоже чёрный, немолодой – оба нерусские. Потом опять нерусские, кровь…

Девушка заволновалась:

– Бабушка, а зачем мне нерусские? За мной русских много бегает.

– Ты не любишь тех, кто за тобой бегает. – Цыганка вдруг сердито сдвинула тонкие брови. – Запутанная у тебя жизнь, красавица, потому что думаешь не так, чёрные мысли слушаешь, а чёрные мысли как чёрная вода. А они ведут… – Замолчав на полуслове, испытующим взглядом окинула девушку. – Могла бы я дать тебе полезный совет, но ты всё равно сделаешь по‑своему. Бог тебе в помощь, красавица.