(Не)обычная история (не)обычного профессора…

– Зараза, сверни свои деровы лианы! – отмахивалась я от наглого плюща, который с упорством, достойным лучшего применения, пытался меня ухватить за бедро, – убери кому сказала! Я потом чешусь пол вечера из‑за тебя! – опять хлопнула ладонью по лиане. – И как я могла купиться! Деров Вилли, дерова его командировка, дерова оранжерея! Дерова «История древней Летеррии» деров Курт тер Стронг! – ругалась на чем свет стоит я, поливая эти деровы плотоядные цветы.

Вилли звонит раз в три дня, и каждый раз, требует от меня отчёт как там поживают его бедненькие цветочки. Да я на работе меньше устаю! После первого полива, я пришла на работу с расцарапанной щекой и ожогом на запястье. Весь преподавательский состав нашей кафедры с тревогой косились на меня, пока замдекана не спросила меня на прямую, что со мной произошло. Пришлось покаяться, а чего стоило терпеть спрятанные в кулак смешки студентов! После третьей пары я разозлилась, сильно разозлилась. За эти бесконечные две недели, вся наша кафедра меня жалеет, а все мои студенты меня боятся. И с удвоенной, а некоторые, и с утроенной силой начали изучать историю Летеррии. А всё потому, что ни кому не хочется поливать оранжерею Вилли, даже, вечно дремавший на моих лекциях, Трой де Вастор, (поливавший цветы трижды, за удовлетворительно) получил отлично за последнюю работу.

Стаскивая с рук защитные перчатки, я с тоской посмотрела на закрытые стеклянные двери Виллиной оранжереи. Хотя оранжерея, это сильно сказано, пространство залитое солнечным светом и уставленное десятками кашпо и горшков, Вилли соорудил на одном из балконов в своей квартире, не маленькой кстати. Сняв с себя фартук, повесила его на крючок, а весь инвентарь сложила в стоящий у дверей ящик. Вилли, всё это хранит в самой оранжерее, но после того как в меня выстрелили едкой, и не смывающейся два дня, синей пыльцой, я решила не рисковать, и заходила к этим деровым цветам во всеоружии. Ополоснув руки, застыла, кто‑то пытался войти в квартиру. У Вилли, как и у меня, стояла последняя модель биозамка, она пропускала только тех кто был внесен в её систему. А это не только отпечаток ладони но и аура. Так вот, тот кто пытался войти в квартиру, явно не был приглашен хозяином. На цыпочках подойдя к двери, нажала кнопку визора, перед дверью стояла бывшая леди Престок, Клариса тер Фаради‑Престок, последняя из жен Вилли. Да‑да, Вилли, он же лорд Вильямин тер Престок, он же двадцать седьмой граф Уэшворк, наследник знаменитого рода, магнат, владелец фабрик и заводов, газет и пароходов, и прочая, прочая, прочая, с ужасным хобби. И нет, это не его трепетная любовь к плотоядным растениям, как многие считают, на мой взгляд, это, его женитьбы на моих студентках! Все шесть его жен, пусть теперь и бывших, были моими студентками, а две даже аспирантками. Первые три раза я злилась, ну а как не злиться если все они после расставания с Вилли идут ко мне, кто ругаться, кто плакаться, а потом всё равно, ругаться, кто умолять меня поговорить с ним, потом плакать, а после, всё так же ругаться. Ни разу, ни одна из них не послушала моего совета, ни разу! В итоге я махнула на это рукой. И даже подняла кругленькую сумму на подпольном университетском тотализаторе. Да, это не педагогично, ну а почему нет? Эти глупышки, зная историю своих предшественниц, всё равно, верят, что уж их отношения с Вилли до гроба. К слову, все бывшие жены Вилли, красавицы и умницы, и каждую он любил. Любил до определённого момента. Любил, пока они не старались его обмануть. Но это был их осознанный выбор, и не мне их судить.

Подойдя к двери, я резко распахнула её, Клариса явно не ожидавшая такого поворота событий, испуганно отпрянула.

– Ох! Профессор де Корг! – пролепетала девушка, но видимо вспомнив, что она то уже не моя студентка, а вообще то леди, пусть и бывшая, состроила презрительную мину на красивенькой мордашке, и спросила. – А что Вы делаете в квартире моего мужа?

– Бывшего, насколько я помню, бывшего мужа Клариса, – решила быть точной я.

– И что?!

– Да, в общем, ни чего. Я поливала цветы, Вилли уехал в командировку, ты что‑то хотела?

– А когда он вернётся?

– Понятия не имею, мне сказал на пару недель, так что ты хотела?

– Я хотела забрать кое какие свои вещи, вы можете идти, я сама захлопну дверь,– махнула рукой девица, пытаясь пройти в квартиру.

– Клариса, я думаю не стоит…

– Ой, да перестаньте, я просто заберу свои вещи, Вы не имеете права меня не пускать! – начала кипятится она, а я стояла и радовалась. Радовалась, потому как, на площадке появился сам хозяин квартиры с моим чемоданом в правой руке, тяжёлым свёртком, надеюсь тоже моим, в левой руке, и букетом цветов подмышкой. И радовалась, ясное дело, не цветам.

– Леста, имеет все права тебя не пускать, Клариса, – сухо сказал Вилли. – А вот ты, точно не имеешь никаких прав тут появляться. Напомнить тебе условия нашего контракта?

Клариса резко обернулась, увидев цветы она пошла красными пятнами, её личико исказилось в гримасе гнева, и она истерически закричала:

– Ты! Ты с ней! Я так и знала! Я знала! О! Вы ещё пожалеете! Я Вам такое устрою! Вы…

– Клариса. Закрой свой красивый ротик, он у тебя для других вещей предназначен. Ты как обычно, не думаешь о своих словах, действиях и последствиях. Сейчас ты извинишься перед Лестой, и отправишься домой, а по дороге подумаешь, где и на что, ты теперь будешь жить. С этого момента, твои карты к моему счёту, аннулированы, договор о найме дома и мобиля тоже. Ты всё поняла? ‑очень тихо и серьёзно сказал Вилли.

Никогда ещё не видела его таким, и вот такой Вилли мне не нравился, сразу становилось понятно, что он деров аристократ, в дер знает каком поколении. С каждым словом девица бледнела всё больше и больше, в какой‑то момент мне показалось, она упадёт в обморок. Но, нет, перестав бледнеть, Клариса тряхнула роскошными медными локонами, гневно сверкнула синими очами, прошипела:

– Ты пожалеешь!

Я смотрела в след уходящей, быстрым и уверенным шагом, девушке, и думала… думала о том, что Я молодец! Ну конечно молодец! И первый экземпляр Курта тер Стронга «История древней Летеррии со дня сотворения» МОЙ!

– Так, Вилли, жду тебя через двадцать минут у себя с моим чемоданом и моей книгой, и не забудь цветы отдать митрис Морении.

– Благословенная митрис Морения, свой букет уже получила, этот тебе.

– Они кусаются? Плюются едкой пыльцой? Оставляют ожоги? – Вилли с улыбкой отрицательно качнул головой. – Нет? Точно?

– Нет, это новый сорт орхидей, назван в честь тебя «Селестия»

– Ты знаешь, а ведь я понимаю почему они так в тебя влюбляются, и так страдают, ты же невероятный и невозможный. Ты называешь в их честь круизные лайнеры, и курорты, отели и парфюм, новые сорта цветов, новые модели мобилей, даже острова. Вилли, остановись. Помяни моё слово, когда нибудь, попадется тебе крепкий орешек, ох и намучаешься ты.

– Ой, да брось, крепче тебя орешка я ещё не встречал. У меня из‑за тебя скоро комплекс неполноценности разовьётся. Где, где я спрашиваю восхищение великолепным мной, где это благоговение и обожание, где томные и трепетные взгляды? Своим поведением ты просто подрываешь мою веру в себя! – картинно надулся сосед.