Не самый плохой человек
В доме Матвеевых царил праздник, даже целый пир. К возвращению сына был накрыт стол, да не абы какой, а это был новогодний стол, даже лучше! Открыли шпроты, припасённые для праздника, отец притащил откуда‑то палку сырокопчёной колбасы, а мама выставила бутылку «Чёрного аиста». На столе стояли хрустальные бокалы, бережно хранящиеся весь год на почетном месте в массивном серванте за стеклом. Екатерина Петровна, достала из закромов все припасённые деликатесы и дефицитные продукты, за которыми Илья с отцом стояли в очередях. Всё то, ради чего в Советском Союзе люди отпрашивались с работы и затем припрятывали для праздничного стола. И сегодня этот день настал!
Екатерина Петровна нежно и восхищённо смотрела на своего Илюшу, подперев ладонями подбородок. Она не заметила, как быстро вырос ее сын. Из вчерашнего мальчишки, бегающего во дворе с мячом, сегодня он стал мужчиной. Ей показалось, что он даже возмужал за этот день, расправил плечи, стал увереннее и старше.
– Полный стадион народа, мы с Лёшкой сидим на скамейке, рядом с командой! Трибуны ревут! Наши давят и ведут игру, «Спартак» только отбивается и изредка контратакует. Пап, ты бы видел, что творил Козьмич!
– Пацан! – по‑доброму прервал отец, – один день в команде, а Валентин Козьмич, для него, просто – Козьмич!
Михаил Велимирович в обычной жизни был малоразговорчивым, но в честь знаменательного события уже пропустил пару рюмок горячительного и стал более разговорчивым.
– Ты сын, – продолжил Михаил Велимирович, – побольше помалкивай и мотай на ус!
– Да я понимаю, – раздражённо, из‑за того, что его остановили, отмахнулся Илья. – Просто его так в команде называют.
– Ты мал ещё так называть.
– Да, сынок, нехорошо.
– Мы им гол, они нам в ответ, – продолжил нетерпеливо Илья. – Мы ещё, а им везёт, они опять отыгрываются! В перерыве Николай Петрович ругался! Как зыркнет из‑под бровей, я даже обрадовался, что не играю!
Все засмеялись, и отец налил себе ещё рюмку.
– Вышли на второй тайм и смяли «Спартак»! Забили ещё два гола, а у них больше ничего не получилось.
– Правильно! Пусть знают наших ЗИЛовских! – закричал отец.
Екатерина Петровна аккуратно положила руку на плечо мужа.
– Миша, ты‑то чего разошёлся. Как будто сам играл.
– Я им вон какого кадра подготовил! Считай, причастен к победе!
Екатерина Петровна умилялась, но в то же время с тревогой смотрела на своего Илюшу. Отец перешёл к рассказам.
– Вот ты знаешь, как будет «Торпедо» по‑французски, а? Не знаешь! Ля тарпедю, во как!
– If faut parler la torpille, – машинально поправила Екатерина Петровна, но отец не обратил на это никакого внимания.
– Мы, когда с союзниками стояли, они эти торпедю очень хорошо пуляли. А знаешь кто придумал название «Торпедо»?
– Неужели ты? – наигранно удивился Илья.
– Дерзишь, но ладно, сегодня можно, праздник у тебя. Придумал Яков Фёдорович Мельников. А почему так клуб назвали знаешь? Не знаешь…
После застолья, Илья вместе с мамой, принялись убирать со стола. Отец вышел покурить на улицу и поискать первую «жертву» для своих рассказов. Екатерина Ивановна, подошла к сыну, обняла его сзади и положила голову ему на плечо. Они были очень похожи, оба высокие, кареглазые, с жгучими чёрными волосами и тонкими чертами лица.
– Илюша, я так за тебя рада, – прошептала мама, – и я очень переживаю за тебя.
Он обернулся и с улыбкой посмотрел на неё.
– Ты, о чём, мам? Ты боишься, что меня травмируют?
– Это конечно, тоже – грустно заметила она. – Я боюсь, что ты у меня такой ещё наивный, и не готов ко всему этому. Боюсь, что эти твои товарищи, будут плохо влиять на тебя.
Он взял её за руки и внимательно посмотрел в глаза.
– Ты чего, мам? Ты знаешь какие они? Да, это лучшие люди Москвы!
– Да в том и дело, знаю я, что про них говорит вся Москва, и про их гулянки! Будь осторожней, не вяжись с ними! Запомни, не лезь на рожон, будь проще, мало ли что скажут. Люди разные бывают. Злых и завистливых много, такого наговорят – не отмоешься!
Илья обнял маму и погладил по голове.
– Всё будет хорошо. Как может быть иначе?
Екатерина Петровна только грустно улыбнулась и сжала руки сына в своих горячих ладонях.
– Ой как может сынок… ой как может.
Проснувшись рано утром, Илья первым делом выглянул в окно. Погода была отвратительная – шёл мелкий, косой дождь, подгоняемый сильным ветром. Город утопал в лужах, собаки прятались по конурам и сараям, а прохожие месили грязь, стараясь передвигаться прыжками, внимательно выбирая место приземления.
Оглядев всю эту картину, Илья улыбался, ничего не могло испортить его настроение, ведь скоро на тренировку! Он уже несколько недель тренировался с основной командой, и не было в Союзе человека счастливее его. Даже футболисты поначалу прозвали Илью «Улыбка», потому что она не сходила у него с лица. Ему нравилось всё – тренировки, тренер и, конечно же, его новые партнёры по команде. Он просто смотрел им в рот, внимал каждому слову. Словно античные боги, сошедшие со страниц книг, они вызывали в Илье благоговейный трепет. Он ловил каждое их движение, каждый пас, каждую фразу на поле. Больше всего Илья любил время после тренировок, когда усталые игроки в раздевалке начинали травить свои истории. Темы зависели от рассказчика: истории о похождениях любимца женщин Валерия Воронина; байки про Эдуарда Стрель‑цова; горячие, южные смешные рассказы от Посуэло. Каждый день были новые истории, команда была большой семьёй, они играли и отдыхали вместе. Недавно они даже позвали его с собой после игры домой к Валентину Иванову, где всегда собирались после игры, чтобы расслабиться и разобрать матч. Илья, конечно, поблагодарил, но отказался, сослав‑шись, что его ждут родители. Валентин Козьмич был очень интересным человеком, он мог быть очень жёстким, «напихать» прямо на тренировке, если решил, что ты не доработал, наорать на поле, неделю с тобой не разговаривать, или при всех пропесочить. Но после игры все собирались у него, так было заведено, как правило. Он был настоящим капитаном команды! Особенно Илью поразило, когда он на базе после обеда врубил «голос Америки» и прямо с тарелкой, начал абсолютно расслабленно вытанцовывать, и пока не натанцевался, запрещённую музыку не выключил.
***
