(не)шуточная беременность
– Но ты же сама её гробишь. В общем, почешем самомнение Белосова и тебе отдохнуть дадим. Пойдёшь на отдых. Длительный. Отдых от газеты. Переключишься пока на выездные репортажи. Можешь даже выбрать себе любого оператора, я разрешаю.
Я чуть книксен не сделала. Так и хотелось раскланяться и поблагодарить доброго барина за такое щедрое предложение. У‑у‑у! Точно что, обезьяна. С бананом. И девушек отстаивать не собирается. Чтоб ты подавился!
Борис Егорович и вправду закашлялся, я даже испугалась: вот это у меня сила мысли!
– Я… я не могу. И не хочу! Я не могу бросить «Мешочек с записками»! У меня… у меня столько материалов ещё, я могу многое рассказать… – принялась лихорадочно помахивать папкой, из которой стали вылетать обрезки бумаги.
– И что ты нового скажешь?
– А что.. что, если… – принялась лихорадочно соображать. Первая же мысль, пришедшая в голову, была радостно озвучена. Без раздумий. – Я беременна.
Борис Егорович и впрямь подавился бананом. Закашлялся и покраснел. Стуча кулаком по столу, страшно пучил глаза и смотрел на меня.
– Ты вот сейчас серьёзно? – сипло прохрипел.
– Э… Да‑а‑а…
Отступать было некуда. Пан или пропал. Не знаю, как буду выкручиваться, но сейчас самое главное – удержаться на плаву. С репортажки часто увольняются.
– Ладно, хорошо. Спишем на твои гормоны. Документы когда принесёшь?
– Я ещё не встала на учёт, – ляпнула, не покраснев. Врать, так по полной! Гулять так гулять!
– Ладно. Хорошо. Я оставлю тебе «Мешочек». Посмотрим, какими будут публикации в этом месяце. А пока иди… – Борис Егорович придвинул к себе миску с оставшимися бананами и тяжело вздохнул. Точно, заработает диабет.
Я отвернулась от начальника и прикрыла глаза рукой. Кира, ты – слоупок, тот заторможенный покемон. Точнее, напрочь отмороженный! Ну кто же меня за язык‑то тянул? Можно, конечно, сказать, что я соврала… И точно лишиться работы.
Ладно, это слава Мавроди мне не даёт покоя. Сама заварила кашу, самой и расхлёбывать. Как теперь Руслану обо всём сказать?
Овсянка, сэр!
С самого детства мама кормила меня овсянкой на завтрак. Густой такой. В такую кашу можно было ложку воткнуть. А когда мама уходила раньше на работу, то разливала порционно эту несчастную овсянку. Она остывала сплошным комом. Можно было даже постараться и поднять кашу на ложке – импровизированный зонтик.
Я долго ненавидела овсянку. Готова была её сплавлять куда угодно: псу в миску, в цветочный горшок, обратно в кастрюлю. В детском саду методично и терпеливо раскладывала её по карманам. Фееричным финалом была попытка запихнуть кашу в… панамку.
Как же чудно вышло, что Руслан пленил меня именно овсянкой! Кто бы мог подумать, что его овсянку я буду уплетать за обе щеки, да ещё добавки просить. Не такая густая как у мамы, ароматная, с крупными ягодами черники и маленький кусочек масла, который растекался сверху и добавлял вкуса. М‑м‑м!
Так я узнала, что овсянка не только полезна, но и вкусна. И ей необязательно хлюпать в карманах и ботинках. Поэтому в самое странное и непонятное утро я решила, что вкусная овсянка расставит всё по местам. Я даже встала на час раньше, чтобы точно не опоздать. Но что‑то пошло не так…
В первый раз у меня убежало молоко, потому что я слишком увлеклась разговором с беременной Ксюшей. Подруга детства была для меня бесценным кладезем информации. Нужно же было как‑то заполнять «Мешочек»! Ну, да, сама я не рожала и никогда не была беременной, но меня это не останавливало. Когда моя старшая сестра забеременела в первый раз, я была на первом курсе университета. Только поступила на истфак. Так что я видела всё опосредованно, с её слов. Но так как мы сёстры, то чувство юмора у нас очень похожее. Лиза любила писать маленькие записки, которыми сводила с ума не только мужа, но и мою маму. И я вечно получала ворох таких записулек. Лиза была беременная и развлекалась как могла.
Что делать, если мне нравится нюхать разлитый бензин на асфальте?
Что делать, если хочется краденой малины?
Что делать, если чешется левая пятка, а муж на работе?
Что делать, если хочется плакать и смеяться одновременно?
Что делать? Я потеряла свои ноги!
Лизка всегда хохотала как безумная, когда родные уже закипали от подобных идиотских вопросов. А я… Во мне проснулся интерес. Я стала с таким же юморком отвечать на подобные глупости.
Что делать, если мне нравится нюхать разлитый бензин на асфальте? Завтракай на бензоколонке!
Что делать, если хочется краденой малины? Подари малину мужу и ешь её, профит!
Что делать, если чешется левая пятка, а муж на работе? Почеши её правой, пусть чешутся обе. Найди работу мужу вечером.
Что делать, если хочется плакать и смеяться одновременно? Посмотри на себя в зеркале.
Что делать? Я потеряла свои ноги! Время смеяться и плакать – возвращайся к зеркалу.
Наше бесчинство продолжалось достаточно долго. Потом сестра родила и начался новый марафон записок. Как‑то раз я ошиблась и вместо ответа сестре, отправила свой ответ с запиской в соцсеть. И… как‑то оно само завертелось. На четвёртом курсе я поняла, что историком мне не быть. Зато подрабатывать в газете в родном маленьком городке мне понравилось. Успешным стартом стал именно «Мешочек». Потому что чуть повзрослев, я расширила все эти вопросы, добавив, например, комментарии медиков. Если нравится запах бензина – верный признак анемии. Чешутся ноги – от крапивницы до отёков. Моя колонка прижилась. А там я просто втянулась в работу редакции, прихватив из большого города – миллионника только диплом со скучной профессией и мужа.
Руслан был аспирантом, вёл у нас лекции по некоторым предметам. Интеллигент, белая кость. И тут я. С овсянкой в панамке. Более странную пару было невозможно себе представить. Крокодил Гена и Шапокляк. Руслан защитил кандидатскую, когда я была на третьем курсе. Со мной он решил уехать действительно что по большой любви. В моём чахлом городке, кроме большого и чистого чувства, его ждала только должность историка и методиста в одном лице в местном историко‑краеведческом музее.
Витая в облаках, вспоминая всё подряд, умудрилась упустить молоко ещё дважды. Хорошо, плита не газовая – точно бы угорела. Проходясь в очередной раз скребком и снимая стружку горелого молока, обречённо смотрела на часы.
– Что ты тут делаешь? – Руслан зевал в кулак и сонно смотрел на меня. – Да ещё и встала в такую рань.
– Я… – замявшись, толкнула кастрюлю с молоком и оно щедро расплескалось по ещё горячей конфорке и вновь пригорело. – Чёрт! Всё, убейте меня! У нас с овсянкой это взаимно. Я лучше стейки буду жарить, чем варить эту несчастную кашу!
