(не)шуточная беременность

– Разве тебе можно? – подруга фыркнула и смерила меня подозрительным взглядом. – Там же вино…

Я решилась. Решилась сказать правду. Выйду как тот самый вампир и оголюсь, выставив всю правду напоказ. Мне нужен хоть кто‑то, кто не только со мной бы посмеялся, но и сопли подтёр, по плечу похлопал. А нюни я распустила так, что до колен висело. Хоть на кулак наматывай.

Ника – единственный кандидат на такую ответственную должность. Плюс, если что‑то пойдёт не так, она очистит историю моего браузера, выкинет коллекцию компромата и сможет перепрятать моё завещание.

– В общем, – вздохнула и затараторила, как ненормальная, даже не переводя дух. Выпаливала слова, как из пулемёта, – я испугалась гамадрила. Ну ты же знаешь, каким он может быть несдержанным. Что, неужели в Егора бананы со степлером не летали, если в вёрстке косяки были? А тут этот депутат, чтобы ему икалось! Я так перепугалась, а когда я пугаюсь, я начинаю нервничать, а когда нервничаю, у меня начинается недержание слов. Я начинаю болтать всякую ерунду, совершенно не соображаю и…

Вероника ела яблочный пирог и слушала меня с удивительным интересом. Она понимала, что далеко я зашла неспроста.

– Когда он припёр меня к стенке, я не смогла придумать ничего другого, чем прикинуться беременной…

– В смысле прикинуться? – Вероника чуть ли не закричала на все кафе. – Так ты что, не беременна?!

Возмущению подруги не было предела. И я её прекрасно понимала. Я уже чуть ли не две недели притворяюсь, достаточно достоверно. Меня даже подташнивало с утра. И тут такое! А девочка с секретом…

– Нет, – вздохнула и понуро опустила голову. Сейчас мне её Вероника живо открутит. – Не беременна.

Но Ника неожиданно захохотала как ненормальная, стукнула ладонью по столу и откинулась на спинку диванчика, краснея от удушливого смеха. Она едва ли не фыркала, хрюкала и кашляла.

Я не знала, как реагировать. У кого крыша в отпуск отправилась: у меня или у подруги? Или у нас обеих?

– Кира, тебе конец, – Ника резюмировала свой истерический припадок и посмотрела так, будто на моём лбу уже зажглась мишень. – Ты попала.

– Думаешь?

Мой сарказм прошёл мимо, точнее, пролетел. Как фанера над Парижем, легко насвистывая «Марсельезу».

– Дело даже не в обмане. Егор в пятницу торжественно уволок стул в бухгалтерию, когда ты на обеде была. На нём пересидел весь отдел…

– Боже! – ударив себя ладонью по лбу, покраснела.

– Ты устроишь беременный бум, революцию! Борис Егорович утонет в пелёнках и подгузниках. Саботируешь работу нашей редакции.

Проклятье! Там ведь главный бухгалтер, два обычных бухгалтера, экономист, кадровик, ещё и завхоз с кладовщиком. И все… женщины! Все!

– Прямо‑таки все? – сипло переспросила.

– Все,– сухо подытожила Ника.– Раз ты соврала, то и стул остался прежним.

– Что я наделала…

– Но это ерунда. Мне больше хочется узнать, зачем ты всё это устроила?

– Он хотел забрать у меня «Мешочек»!

– Ну и пусть бы забрал, чего ты так переживаешь? Это всего лишь… рубрика, Кира.

– И ты туда же! – всплеснула руками. – Как ты не поймёшь, это мой ребёнок. Эта рубрика – моё детище. Как я могу его бросить?

– Неужели ты вечность собираешься писать об одном и том же? Или просто отпустить не можешь? Тебе расти нужно, в том числе и над собой. Или ты собралась возиться с нашей обезьяной и дальше? Ты ведь на большее способна.

– Я просто не хочу другого. Но признаваться я не буду, пусть все и дальше думают, что я беременна.

– Но ведь рано или поздно придётся признаться. Ты ведь… не беременна?

– Послушай, мне твоя поддержка нужна, а не ехидство! – исподлобья посмотрела на чересчур весёлую Нику.

– Я и поддержу… Потом зефир и попкорн достану, когда Кинг‑Конга бомбить начнёт, да так, что полгорода разнесёт. Погреюсь у огонька. Кстати, Руслан в курсе твоей аферы?

– Нет. Но теперь у меня выбора нет…

– Правду скажешь? – ужаснулась Ника. – Да?

– Издеваешься? Нет, конечно. Я тут ещё его сюрприз нашла. Теперь даже не знаю, что делать.

– Что за сюрприз? – Ника включила режим сороки. У неё даже глаза загорелись. – Какой?

– Ему письмо пришло. В общем, если коротко, то Руслан добился своего. Его мама мечтала о другом, но разве кто‑то может остановить мой бульдозер? Предложили должность в институте археологии.

– Ого! Так вы в Москву уедете? Да?

– Я… я не хочу никуда уезжать! Здесь всё своё, родное. Что мы забыли в той Москве?

– Ну… вдруг там выйдет? – Ника деликатно наступила на мою любимую мозоль. Моё скривившееся лицо её не остановило. Подруга решила станцевать лезгинку на моих ногах и продолжила намекать: – Смена обстановки, чувства, врачи… Вдруг поможет?

– Мы как два электрона в минусе. Нас отталкивает друг от друга. Думаешь, мы не пытались? И врачи не помогли. А тут… Тут родители, сестра с племянниками. В Москве мы будем совсем одни. Руслан совсем в работу уйдёт.

– А ты не уходишь?

Я фыркнула вместо ответа, отправляя и сарказм Вероники в столицу Франции.

– Ты ведь делаешь то же самое! Вам встряска нужна! Взрыв эмоций! Романтика! И хорошие врачи. А не те Айболиты, что обитают у нас.

– Знаешь почему я не хочу бросать «Мешочек»? Это то, что связывает нас с Русланом.

– Будешь в страуса играть?

– Не знаю,– вздохнула и подпёрла рукой подбородок. – Буду изворачиваться и юлить, сохраняя тайну от Руслана. Чтобы он не узнал про мой обман.

Стоило ли объяснять Нике, что бегство в Москву – это поражение и капитуляция на семейном фронте. Руслан ставил жирную точку на наших попытках. Довольно болезненно всё это проходило.

Теперь осталось правдоподобно улыбнуться и обрадоваться, когда Руслан сам во всём мне признается.

Между тем в голове появились совсем непотребные фантазии: забрать стул из бухгалтерии и разделать его на части. Что такого, если наудачу под подушку я буду не кроличью лапку класть, а колёсико от стула? Вдруг поможет? И В Москву не надо будет ехать.

Или Ника права: пора улетать с насиженного болота, а не вязнуть в нём. Похоже, жизнь решила меня испытать. Ещё и мама Руслана приезжает. Могло ли быть ещё хуже?

Нужно было фантазии вместе со своей уверенностью отправить почтой на Елисейские поля, чтобы те улитками, устрицами и лягушачьими лапками подкормились. Потому что то, что казалось мне настоящим ужасом – было лишь затравкой куда более глобальным событиям.