Не верь никому

Из‑за навалившейся тревожности день прошел довольно бестолково. К тому же начала болеть голова. Терзаемая смутным беспокойством, я решила забрать Мишку пораньше. По дороге из садика мы зашли в магазин за овощами к ужину. Пока я выбирала помидоры и накладывала в пакетик огурцы, Мишка с интересом разглядывал большую красную черешню. Она выглядела так аппетитно, что мне захотелось купить её сыну. Честно говоря, я и сама была бы не против перекусить такой перед сном. Мне пришлось ненадолго отвлечься на продавца, который взвешивал мои покупки, а когда я обернулась, сына в маленьком магазинчике уже не было.

– Где мой ребёнок? – с беспокойством спросила я, оглядываясь. Вопрос был чисто риторический, но даже с учётом этого встречный вопрос продавца был максимально странным:

– Какой ребёнок?

– Мой сын! – немного раздражённо ответила я. – Вот здесь стоял, возле черешни.

Черноволосый смуглый продавец продолжал смотреть на меня с недоумением. Решив не тратить на него больше времени, раз толку всё равно нет, я выскочила на улицу и с тут же увидела сына, который гладил котёнка, сидящего под ближайшим деревом. С облегчением выдохнув, я поспешила к нему.

– Мишут, ты почему ушёл без спроса? – строго спросила я сына.

Тот лишь смущённо пожал плечами и указал взглядом на рыжего котёнка.

– Больше так не делай! Ты же понимаешь, что мама волнуется?

Мишка с готовностью кивнул и схватил меня за руку. Забыв про овощи, мы зашагали в сторону дома, а мне в голову полезли непрошенные мысли о словах продавца. Как можно быть таким безразличным к людям? К нему зашла женщина с маленьким ребёнком, который просто берет и уходит на улицу один. Мог хотя бы обратить на это моё внимание. Хотя, судя по его реакции, он сам ничего не заметил. Даже самого ребенка. Был так сильно занят продуктами? Или просто невнимательный от природы?

Но на самом деле мужчина не виноват. Ведь кроме меня никто не должен следить за моим сыном. Уж точно не продавец овощей. И обвиняя его, я как будто бы снимаю с себя часть ответственности. Вздохнув, решила быть максимально внимательной. И так со мной творится черт знает что.

 

Дома мы поужинали, порисовали, созвонились с Олегом и начали готовиться ко сну.

– Пойдём почистим зубки твоей любимой клубничной пастой, – предложила я сыну, и тот с готовностью вперёд меня побежал в ванну.

Подойдя к двери, за которой скрылся ребёнок, я уже с опасением потянулась к ручке. Вчерашние страхи подняли голову. Что если ванная комната вновь окажется пуста?

Я открыла дверь и выдохнула: Мишка стоял у раковины и тянул ручки к зубной щетке.

Чистка зубов не заняла много времени и Мишка, отдав мне щётку, побежал обратно в комнату, а я тем временем неспеша умылась и нанесла крем.

Завершив вечерние процедуры, я пошла в детскую, но Мишки здесь не было.

– Мишут, иди сюда, будем спать укладываться! – позвала я сына.

Но в ответ не раздалось ни звука.

– Миша, я не в настроении играть в прятки! Иди сюда! – повысила я голос.

Но сын всё равно не отозвался. Я пошла искать в его излюбленных местах, но они были пусты. Забеспокоившись, пошла проверять входную дверь. Она была закрыта на ключ и на щеколду, значит Мишка точно дома.

Мне стало жутковато. Дома только я и ребёнок. Ребёнок, исчезающий непонятно куда. И появляющийся в неожиданных местах. Просто готовый сценарий для фильма ужасов. От звука включившегося холодильника, я чуть не подпрыгнула до потолка. Мне было очень страшно. И за себя, и за сына.

В течении получаса я планомерно обыскивала квартиру, заглядывая в самые потайные уголочки, но везде было пусто. Я остановилась посреди детской и попыталась рассуждать логически. Мы пришли с сыном домой. Я закрыла дверь на ключ и, что самое главное, на щеколду. Весь вечер ребёнок был со мной. А теперь его нет. Причём щеколда по‑прежнему задвинута. Окна тоже все закрыты изнутри. На этом моя логика закончилась. Потому что найти объяснение пропажи Мишки из закрытой квартиры я была не в состоянии. Оставалась маленькая надежда на то, что он всё‑таки где‑то спрятался, просто это место пока осталось необследованным. Но я уже сама понимала, что это бред. Хотя вся эта ситуация в целом бред. Чтобы хоть как‑то отвлечься, я ещё раз решила пройтись по квартире. Но эта попытка тоже ничего не дала. Я села на стул, поставила локти на колени и обхватила голову руками. Что происходит? Может я сплю? Мысль была внезапной, но она давала надежду на то, что всё это не по‑настоящему. Попробовала ущипнуть себя, но почувствовала боль. Может это такой правдоподобный сон? От страха и безнадежности мне стало тяжело дышать. Я резко поднялась со стула, намереваясь пойти за телефоном, но голова вдруг закружилась, в ушах зашумело, тело стало ватным, руки и ноги онемели, а в следующее мгновение в глазах потемнело и меня окружила пустота.

Когда я вновь открыла глаза, то не узнала место, в котором находилась. Под потолком горела тусклая лампочка, забранная железной решеткой. Она освещала весьма скудную и унылую обстановку. Крохотная комната с обшарпанными стенами и потолком в желтых разводах. Сама я лежала на скрипучей кровати с неудобным тонким матрасом, через который ощущалась каждая пружина. Под головой у меня была слежавшаяся, скомканная, практически плоская подушка. А одеяло было настолько тонким, что совершенно не давало никакого тепла. Судя по сумеркам за давно не мытым окном, сейчас был или поздний вечер или раннее утро. Что‑то мне показалось странным, но понять, что именно, не удалось. Где я? Что это за помещение?

И одежда на мне была надета какая‑то странная. Застиранные выцветшие синие штаны и такая же рубашка на пуговицах. А куда же делись мои вещи?

Заметив в углу стойку от капельницы, я немного успокоилась. Судя по всему, это больница. Ну да, мне же стало плохо. Видимо кто‑то вызвал скорую, и меня забрали сюда. Кто‑то… Интересно, кто это мог быть? И где Мишка? Учитывая, что Олег в командировке, мальчику не с кем было остаться. Я встрепенулась. Надо срочно ехать домой.

Приподнявшись на локтях, я почувствовала, что голова еще кружится. Главное, снова не упасть в обморок, а то вряд ли меня тогда так просто отсюда отпустят. Потихоньку дойдя до двери, я попыталась выйти, но поняла, что она мало того, что заперта, так еще на ней отсутствовала ручка. А это что еще за фокусы? Что‑то не припомню, чтобы пациентов запирали в палатах. Оглядевшись, я наконец поняла, что мне показалось странным. Окна палаты были забраны толстой решеткой. Меня что, посадили в тюрьму? Подойдя ближе к окну, я осторожно выглянула наружу. С моего ракурса открывался вид на деревья и соседнее кирпичное здание. Я, конечно, не специалист, но не очень‑то это похоже на тюрьму. А вот на территорию больницы вполне.

Я снова вернулась к двери и что есть силы заколотила в нее кулаками:

– Эй, меня кто‑нибудь слышит? Откройте дверь! Кажется, замок заклинило!

Прошло от силы полминуты, как послышался звук поворачивающегося ключа, и дверь распахнулась. На пороге стояла полная медсестра в белом халате.

– Что ты орешь? – лениво спросила она.

– Тут что‑то с дверь, не получалось открыть, – смущенно пояснила я.

– А зачем тебе ее открывать? – подбоченившись, взглянула она на меня.