Не вместо

Губы Звездочки все‑таки расплываются в улыбке, хотя заметно, что ей это не по нраву.

– Видимо, ты часто достаешь его этим вопросом.

На самом деле я пользуюсь любой возможностью написать брату, потому что до сих пор не могу поверить, что мы, наконец, общаемся как нормальные люди. Более чем уверен, что прозорливый Норт это понимает и таким образом дает мне понять, что опасения беспочвенны, но если я хочу, чтобы его в моей жизни было больше, – пожалуйста. Он может присутствовать в ней даже ночью в виде миллиона и одного сообщения.

– Конечно часто. Он знает все, что было написано позже семидесятых. Только теперь придется выключить телефон на время сна, поскольку пока он добрался только до восемьдесят пятого.

Смех Шерил Абрамс застает меня врасплох. Я не был уверен, что она умеет смеяться. И тем более не думал, что у нее это выходит так хорошо. Наверное, стоило бы оскорбиться, что впервые на моей памяти рассмешил эту девчонку не я, а мой брат. Это соревнование никогда не уйдет.

Впрочем, чему я удивляюсь? С такими вот стервочками, как Звездочка, Норт умеет обращаться куда лучше меня. Стоит вспомнить Мэри Кравиц. Или ту же Тиффани. Это сейчас она на человека стала похожа, а раньше… ну, нет. Шерил она фору не дала бы, Звездочка вообще вне категорий. У той девчонки во время ланча – Тори, кажется, – после разговора с ней даже руки тряслись, хотя я более чем уверен: правда на ее стороне. Есть у меня подозрение, что иначе Шерри не растоптала бы ее прилюдно и с таким смаком. Все дело в ее мифическом брате. Это его Звездочка защищает, бросаясь грудью на амбразуру.

– Ты уже догадался, что с моим братом что‑то нечисто, – начинает Звездочка, сделав‑таки глоток своего совсем не обезжиренного кофе. – Что ты хочешь за то, чтобы об этом не распространяться?

По‑моему, у нее даже мысли не возникает нормально, по‑человечески поговорить. Она точно это умеет? Или у нее все сразу в формате шантажа и обмена?

– А с чего ты взяла, что тебе есть что мне предложить, Звездочка? – усмехаюсь я жестко. – Деньги мне без надобности, – киваю я на свой более чем роскошный дом. – Популярность сродни твоей меня не прельщает, шантажировать меня тебе нечем – все грязное белье, что было в нашей семье, уже вывернуто наизнанку и обсуждено в СМИ. Секс? Ну, Звездочка, ты до такого не опустишься, да и я не жалуюсь на…

– Это неправда! – закатывает она глаза. Господи, надеюсь, это Шерил про секс. До спальни как раз недалеко идти. – Я уже давно в этом кручусь и точно знаю, что у каждого найдется что‑то такое, что ему нужно. – Ага, про секс она, как же. В душе поселяется легкая, но предсказуемая грусть.

– Так и есть. Но у тебя с моими желаниями определенно будут проблемы, – хмыкаю я.

– Я думала, мы…

Я наклоняюсь через стол и прижимаю палец к ее теплым и классным губам. От неожиданности у Звездочки вытягивается лицо. Но меня слишком бесит то, что, хоть и сомневается, она пытается упростить меня до понятного ей типажа. До Джастина Масконо и его дружков, которые думают только о престиже. Да чего далеко ходить! Судя по Докери, Звездочка и сама такая.

– Тихо, сейчас наговоришь такого, что начнешь краснеть. Видишь ли, я недавно переехал. Вообще никого здесь не знаю. У меня никогда не было проблем с тем, чтобы завести приятельские отношения, но кандидаты здесь на эту роль меня не устраивают. Масконо? Этот его дружок Бо? Или, может, Эммерсон? Понимаешь, к чему я клоню? Единственный интересный человек, которого я обнаружил в Калифорнии на сей день, – ты.

Не удержавшись, я провожу пальцем по ее губам, нарушая аккуратный контур неяркой помады. Крышесносное зрелище, как после поцелуя. Боже, не знаю отчего, но я бы несколько лет жизни отдал за поцелуй этой девчонки. Нет ничего охренительнее, чем заставить всю ее такую вот чопорную стонать от удовольствия. Стонать только для меня.

– И что? Хочешь со мной подружиться? – насмешливо спрашивает она.

– Хочу, чтобы ты рассказала мне историю твоего брата, и будем считать, что мы в расчете, – без труда осаживаю я Шерил. Таким, как она, ни в коем случае нельзя знать, какую власть они имеют над мужчинами на самом деле. Потому что такие, как она, этим пользуются и в хвост, и в гриву.

– Превратить плохую ситуацию в отвратительную? – мигом огрызается Шерил, закрываясь скрещенными руками.

– У тебя в любом случае нет выбора, кроме как мне довериться. Если, конечно, ты не собираешься оформить договор между нами юридически.

– Я вроде еще не настолько параноик, – бубнит она себе под нос.

Я начинаю смеяться и достаю сигарету. Мне нужно переключиться хоть на что‑то, кроме этих губ с размазанной помадой.

– Не вздумай… Боже. – Закрывает она глаза ладонью. – Опять из‑за тебя от меня будет разить табаком за милю. Еще и в помещении! На кухне. Самому не противно?

Хмыкнув, я выдыхаю дым в ее сторону. Шерил опускает ладонь и смотрит на меня открыто и прямо, с заметной досадой. Но не отклоняется и не пытается продолжить спор. Впрочем, уже поздно для этого.

– Ты всегда такая зануда?

– Да.

– Не верю. Ведь были годы, когда вся Калифорния съезжалась на чирлидерские соревнования глянуть на твою задницу, едва прикрытую кусочком синей тряпки, – цитирую по памяти я придурка Бо.

– Ни слова больше, – предупреждает она. И, насладившись моей понимающей улыбкой, вдруг бросается с места в карьер. – Джеймс. Так зовут моего брата. Он на два года старше. Когда он уехал, меня вышвырнули из команды чирлидеров и чуть не выгнали из университета. Мой отец был из числа тех, кто настаивал на исключении.

Я замираю на половине затяжки. Ректор Абрамс не показался мне жестоким человеком. Вот так сюрприз.

– Охренеть, – вырывается из меня с дымом.

– Он был прав, – тем не менее совершенно спокойно говорит Звездочка. В ее голосе не слышится ни нотки обиды. – Мне требовалась шоковая терапия. Я вела себя глупо и опрометчиво. Дело чуть до суда не дошло. Вместо пар я преследовала Лейси Уильямс и Зака Эммерсона, пытаясь понять, что же они натворили такого, что мой брат слетел с катушек и чуть не зашиб этого ублюдка. Джеймс бежал из штата, думая, что убил его.

 

– Потому что девчонка ему изменила? – Нет, я многое повидал, но если так, то попахивает серьезной болезнью.

– Нет, дело в чем‑то другом. – Она начинает нервно теребить рукав кофты. – Между тем днем, когда Лейси изменила Джеймсу, и дракой прошло два месяца. Никто не станет ждать два месяца, прежде чем дать в нос из‑за подружки. Я пыталась выяснить, что случилось, проводила независимое расследование, мешала полиции, уверенная, что Эммерсоны ее замазали… В общем, творила нечто совершенно идиотское. И, конечно, ничего не узнала. Со мной не стали говорить ни Зак с Лейси, ни остальные серфингисты.

– Серфингисты?