Не вместо

– Я так понимаю, давая Веронике задание разузнать о людях, которые разбираются в стоимости подержанных мотоциклов, ты имела в виду вовсе не его, – замечает Клэр мой взгляд.

– А ты считаешь, он разбирается? – спрашиваю я, даже не делая вид, что не поняла, о ком речь. – По‑моему, он умеет только пользоваться.

– Ты сейчас про мотоциклы? – спрашивает Клэр со смешком, и я пожимаю плечами. Конечно не о них.

Вечеринка началась в пять часов вечера, после пар, и сейчас мы наслаждаемся последними лучами солнца под грохот музыки, лежа в шезлонгах. Подтянув повыше очки, я лениво наблюдаю за Бо, который лижется с развратного вида чрезмерно загорелой брюнеткой, у которой зататуирована вся рука. Его секс‑формат ясен: как можно доступнее, чтобы поменьше напрягаться.

– Глядите, Майлз, – восклицает Аманда из шезлонга по другую руку от меня. – А кто это с ним?

Внутри меня все промораживает, когда я медленно и намеренно‑лениво поворачиваю голову в сторону дома. Но хотя бы голос звучит ровно:

– Без понятия.

Я не делаю вид, что мне неинтересна личность новой подружки Майлза. Все ее рассматривают, с большей долей вероятности мое неровное отношение к этому парню выдаст не что иное, как показушное равнодушие. Приглядевшись, я обнаруживаю, что с Майлзом явилась девица, которую Зак Эммерсон сбросил со своего кресла. Инста‑кукла высшей пробы. Интересно, он ее начал клеить прямо на вечеринке, куда пришел «со своей девушкой Шерил»? Чуть позже? Или уже после того, как я велела ему не обсуждать моего брата? Мне всегда больно видеть его с другими девчонками, но с ней – особенно, потому что именно в этом его поступке видится его настоящее отношение ко мне. И он пришел с девкой Зака, прекрасно зная, что мне придется держать лицо. Иной причины превращать эту куколку в трофей, который переходит между богатенькими мальчиками, я не понимаю. И все равно обидно до алых искорок в глазах.

– Платье просто шикарное. Когда стемнеет и включат подсветку у бассейна, будет выглядеть еще эффектнее, – щебечет Аманда, а мне становится даже интересно: она искренне не знает о моей симпатии к Майлзу или пытается задеть побольнее?

Во рту горчит от собственного бессилия. У меня есть всего две заветных цели, которых я не могу достичь. Это правда о Джеймсе и Майлз Докери. Остального я добилась. Но самое‑самое все время ускользает из рук.

Когда Майлз с подружкой подходят к шезлонгам, каждый из которых занят, одна из парочек уступает им места по собственной инициативе. От зрелища раздевающейся блондинки меня отвлекает плеск воды. Стефан с подружкой переместились в бассейн, и теперь каждый желающий может рассмотреть его шикарную татуировку.

– Что это у него на спине? Жуть какая, – комментирует Аманда. – Если уж мучиться на столе татуировщика, то ради чего‑то красивого.

– Это – красиво, – не соглашаюсь я, вскидывая брови. – Или, по‑твоему, хороши только веточки сакуры?

У Аманды на плече имеется одна такая.

– Ты действительно так думаешь или тебе просто понравился массачусетский мальчик?

– Считаешь, я буду говорить не то, что думаю, лишь бы другие не приписали мне то, чего я не чувствую? – уточняю я.

– Ты всегда так сложно говоришь, Шерри. Сразу видно – дочка ректора.

Я мучительно прикрываю глаза. Эта тоскливая вечеринка только началась, а мне уже дико хочется уехать. Я снова перевожу взгляд на Майлза, который теперь лежит в шезлонге. Я видела его без рубашки достаточное количество раз, чтобы быть готовой к этому зрелищу, но все равно чувствую смущение и непривычную сухость во рту. Может, он и не самый красивый парень, но круче подавляющего большинства здесь собравшихся, и моему самообладанию эта мысль совсем не помогает.

– У меня закончилось пиво. Схожу.

– И мне захвати, а то так лень.

Подавив порыв принести Аманде пиво и вылить прямо на голову, я направляюсь в дом и набираю себе полный стакан, чтобы едва ли не врезаться в дверях в очередных двух сплетниц:

– По‑моему, он сейчас отымеет ее прямо в бассейне.

Я знаю, о ком они. Едва ли Стефан с подружкой успели за пять минут моего отсутствия вылезти из бассейна. Они были слишком заняты друг другом.

– Чему ты удивляешься? Каролину он поимел на бильярдном столе, и она сказала, что это был лучший секс в ее жизни.

Меня накрывает ярким, взрывным раздражением, от которого отделаться просто не получается.

– Лучший секс в жизни сейчас устрою вам я, если не уберетесь с дороги.

Они подпрыгивают и резво освобождают проход, а я пытаюсь понять, что именно на меня нашло. Обычно я не кидаюсь на людей, замешкавшихся в дверях. Должно быть, эта неделя вымотала меня настолько, что не осталось сил на нормальные, взрослые реакции в ответ на совершенно безобидные вещи. Фейрстах, Эммерсон, Докери и Масконо – четыре всадника моего персонального Апокалипсиса.

– А мое пиво? – жалобно тянет Аманда. Хорошо хоть не требовательно.

– Ох, я забыла, – изображаю я улыбку, в которой ни капли раскаяния.

Если она думает, что после всех тех гадостей, что она мне говорит, я стану таскать ей напитки – она ужасно ошибается.

– Ладно, схожу сама, – вздыхает Аманда, как будто даже не расстроившись.

– Развлекаешься? – хмыкает Клэр, проводив ленивым взглядом удаляющуюся фигуру девушки, которая непонятно по какой причине вообще хочет с нами двумя дружить. Совершенно очевидно, что она никак не вписывается. Надо найти нам в компанию четвертую. Станет Аманде лучшей подружкой. Или свалит с ней от нас подальше.

– Напротив, мне ужасно скучно, – возражаю я, переводя взгляд на Майлза, помогающего блондинке Зака намазать кремом от загара спинку.

– Тогда самое время потанцевать.

 

 

12. Самолюбие

Танцевать я обожаю. Но с тех пор, как бросила чирлидинг и помешалась на общественной деятельности, делаю это обычно в своей комнате с плеером в ушах. На вечеринках сестринства всегда полно забот, расслабиться не выходит. Однако вот чужие – тот редкий случай, когда можно просто отрываться и ни о чем не думать. Они для этого и созданы. Но все равно что‑то не срастается. Непривычная атмосфера общей враждебности давит, не позволяя расслабиться и отдаться танцу.