Непреодолимые обстоятельства

Личный водитель вёз их с аэропорта Шереметьево по платной трассе. Машина легко скользила по широкой, гладкой дороге и Рус откинул голову на подголовник. Суббота. По идее, впереди выходные и он может со спокойной совестью отдохнуть перед новой неделей. В их "зубной империи" Рус был ответственным за обеспечение клиник необходимым материалом, а также проводил всё рекламные компании вместе с отделом маркетинга. Когда же на горизонте маячило открытие нового филиала, то отец вспоминал о его первом инженерном образовании и поручал решать все технические вопросы подготовки клиник к открытию. Рустему и самому нравилось, что он в силах решить так много задач. В конце концов он понимал, что весь бизнес останется ему, поэтому не мог относиться к работе с прохладцей.

Зазвонил телефон и на экране всплыл номер, принадлежавший Дато. Поднимать не хотелось, потому что Рус предполагал, зачем ему звонит друг в субботу. Но, помня о том, что он обязан Дато за информацию, трубку поднять пришлось.

Дато как всегда был весел и беспечен. Он звал в клуб, не так давно открывшийся и принадлежавший их общему знакомому. Настроения ехать тусить не было, но Дато снова подкалывал, мол, он, Рус совсем голову потерял из‑за какой‑то крошки и теперь решил завязать с весельем и тусовками. Не то, чтобы Рустем повёлся на поддевки, он и сам понимал, что слишком часто он думает о Булке, слишком ждёт следующего утра, чтобы приехать и увидеть её в неизменных лосинах и майке на спортивной площадке. Возможно, Дато и прав, и ему действительно нужно отдохнуть от работы, пообщаться с друзьями. И потому в конце концов они сошлись на том, что вечером встретятся в клубе недалеко от Патриков.

– Не очень‑то ты хотел ехать туда, судя по всему? – Заметил отец, который казалось дремал на заднем сидении и не слушал разговор сына с другом. Оказалось, показалось.

Рус пожал плечами:

– Думал отдохнуть немного после поездки, в зал сходить. Но Дато так уговаривал, что я согласился.

– Поезжай, развейся, сынок. В зал ты итак ходишь регулярно. – Рус согласно кивнул головой.

– Шамиль Давидович, куда едем? За город или на Университет?

– Завези Рустема к нему на квартиру, а меня за город, домой. – Спокойно, но властно ответил отец.

– Понял. – Водитель послушно махнул головой и принялся дальше крутить баранку.

– А завтра ждём тебя на обед. Мать будет рада. – Предупредил отец.

Вот и распланированы выходные, усмехнулся про себя Рус. Он мог, конечно, воспротивиться. Только какой в этом смысл? Отец – глава семьи, мама соскучилась по нему, Русу, все‑таки они прилично отсутствовали в городе. Да и вообще, это – семья. И это – самое главное.

Дома Рус принял душ, разобрал вещи, кинул их в стирку. У него была помощница, но вещи Рустем предпочитал стирать сам. А вот уборку делегировал. Два раза в неделю к нему приходила та же женщина, что убирала в их загородном доме.

Иногда в его апартаменты с дизайнерским ремонтом в стиле брутального минимализма врывалась мама и принималась готовить для Руса. Он смеялся и ласково, благодарно целовал её в висок. Потом приходилось раздавать еду или звать Дато, который обожал стряпню матери, но отказать в "набегах" на свою холостяцкую квартиру Рустем ей не мог.

К условленному часу он был готов. Сегодня Рус был без авто, а потому вызвал такси. Деловой костюм сменился на поло белого цвета и джинсы. Надо будет сходить в барбершоп, подумал Рус, рассматривая себя в зеркало. Тонкая ткань поло отлично облегала рельеф мышц, а белый цвет выгодно подчёркивал смуглую, словно с загаром кожу. Южное солнце Родины напитало его кожу ровно, оно плескалось даже в его темно‑янтарных глазах. Рустем знал, что нравится женщинам, но не был нарциссом, не привык любоваться собой. Немного парфюма, ключи, бумажник из хорошей кожи и смартфон последней модели в карман. Пиджак модного кроя на случай, если будет холодно. Вот и весь образ. Подмигнул сам себе и вышел из квартиры. Такси уже подъехало к подъезду.

***

Лелька выплыла из комнаты в своём чудо платье. До этого она час просидела на стареньком топчане, пытаясь нанести мало‑мальски яркий макияж. Удавалось плохо – рука была не слишком набита, стрелки выходили кривыми, а тени осыпались. Идеальный смокиайз, который Лелька нарисовала в своей голове рождался в муках. А потому она психовала и злилась. Даже закрыться на щеколду пришлось, чтобы ни мама, ни Танька, пришедшая к ним на субботнюю ночёвку, не издевались и не говорили под руку. Можно было дождаться Катьку, но это несло риск быть размалеванной аки индеец, вышедший на тропу войны, а вот этого Лельке не хотелось точно. И потому она пыхтела, чертыхалась и красилась, медленно, но верно приближаясь к образу из головы. В итоге растушевка теней‑таки удалась и Лелька, довольная как слон, облачилась в новое платье.

Она покрутилась перед зеркалом и только потом заметила, что из кухни на неё воззрилась маман, а Танька, выглянув из соседней комнаты, замерла, открыв рот. Тот случай, когда говорят: челюсть уронила. Внутренняя Лелька в ней ликовала – все‑таки не зря она жевала шпинат и сельдерей.

– Бог мой! Куда собралась‑то, Ольк? – Спросила изумленная мама.

– В клуб! – С гордостью даже ответила её младшая дочь, только что испытав чувство сродни триумфу. – Ну, как вам?

Мама одобрительно кивнула и чуть ли не слезу смахнула:

– Прелесть, доча!

– Только не пей много, а то унесёт, ты ж вечно голодная бродишь. – Предостерегла сестрица.

Лелька хмыкнула. Танька, как всегда, в своем репертуаре.

В дверь позвонили, и Лелька поспешила открыть. Это на 99,9 % была Катюня.

Через секунду в их тихой квартире словно поселился ураган. Летел себе мимо через юг столицы и вдруг решил заглянуть в отдельно взятую квартиру на шестом этаже. Ураган этот звался Катька. Там, где она появлялась, сразу становилось шумно и суетно.

 

Катька успела поохать, поржать, расцеловать маму и Таньку и даже щёлкнуть по носу Вадьку, который выглянул из комнаты, встревоженный гвалтом.

Ещё через десять минут в прихожей разразился нешуточный спор. Каждый считал, что Лельке надо изменить причёску. На этом общая мысль разделялась на множество мелких и разных, иногда даже противоположных мнений. Так, Лелька считала, что можно пойти с традиционной и любимой ею косой, мама предлагала сделать кудри, а Танька тыкала в какой‑то старый журнал мод, где на картинке была изображена дама с высоким хвостом, уложенным вокруг себя этакой шапочкой, гулькой. Что‑то из шестидесятых, а по‑простому – древнее и не очень актуальное. Катька пошла ещё дальше и предложила высокий хвост на затылке, но непременно с накрученными в нём прядями. У Ольки закружилась голова.

– Тише! – Рявкнула она и в прихожей вдруг все смолкло. Все спорщики уставились на неё в едином порыве. Доказывая, кто из них предложил лучшую причёску, они и забыли, что вообще‑то волосы Олькины и только ей решать, что с ними сделать.

– Я сделаю хвост, но накручиваться не буду. – Решилась, наконец, девушка.