Ничего, кроме личного. Роман
Вскоре они, гуськом по узкой протоптанной дорожке, добрались до магистральной и, слава богу, относительно расчищенной, улицы Серафимовича, а там припустили в сторону станции. Навстречу попался лишь один старик, да разок проехала машина…
– Тут у вас всегда так пустынно? – спросила Снежанка.
– Сейчас – да.
– Романтика, конечно: снег, тишина. Но я б лично так жить не смогла, мне городскую кутерьму подавай…
Однако почти на подходе к станции они нагнали шагающую впереди пару – мужчину и женщину… точнее, Савву и какую‑то девицу в дублёном полушубке, с непокрытой рыжеватой головой…
– Здравствуйте, – пробормотала Юля, когда они их обгоняли.
– Здравствуйте, Юля, – улыбнулся Савва. – С Рождеством Христовым!
– И вас тоже!
Она заставила себя даже не бросить взгляда на девицу. Проявлять излишнее любопытство невежливо, да и вообще, какая ей разница, как та выглядит и откуда взялась… Небось, не местная; значит, навещала его тут. Подружка, стало быть… А теперь вот – наверняка в Москву едут. Или же он её провожает…
Им со Снежанкой надо было в противоположную сторону, в город‑спутник в нескольких остановках от посёлка. Они еле успели на свою электричку. В вагоне Снежанка, отдышавшись, спросила, с кем это Юля только что здоровалась.
– Да так, с соседней улицы один, – сдержанно ответила та.
– Видный мен, однако! Подумать только, какие на ваших выселках водятся…
Через пару часов Юля смотрела с высоты девятого этажа на городские огни в сгущавшихся уютных сумерках, мерцающие, словно по воде расплывающиеся, и рассеянно слушала странные песни группы «Ночные снайперы», которые так обожала Тина.
Я несла её молча, мою страшную тайну,
от окна к окну, от порога к порогу…
Тина‑Валентина была из семьи довольно состоятельной – её родители сейчас были в Италии, катались на горных лыжах. Она единственная из них, девчонок, училась на платном отделении – как подозревала Юля, её и приткнули‑то, не заморачиваясь, в их вуз главным образом потому, что расположен близко к дому. Во всяком случае, ни одного живого растения, кроме ёлки, увешанной одинаковыми, по европейской моде сезона, серебристо‑синими шарами, ни одного гербария или хотя бы пейзажа на стене в этой большой, солидно упакованной квартире не наблюдалось. Рождества самого по себе тоже никак не чувствовалось: Тина подала пиццу с креветками, всякие навороченные салаты с авокадо и вялеными помидорами, затем – круглое деревянное блюдо с разными сырами, на французский лад. А также – брют и сложносочинённые коктейли на текиле.
Юля отвернулась от окна и посмотрела через приоткрытую дверь, как Тина, Снежанка и Лера курили за разорённым столом. Лера‑Валерия, в отличие от пухленькой брюнетки Тины и от долговязой и какой‑то несбалансированной, словно всё ещё растущий щенок, Снежанки, была девушкой идеального роста и сложения, с прекрасными длинными волосами оттенка «тёмный орех», правильными чертами лица и загадочным прищуром зеленоватых глаз. У Леры уже имелся любовник – не какой‑нибудь там бойфренд, сокурсник и ровесник, а тридцатилетний архитектор, не то женатый, не то всё‑таки разведённый; правда, на сию тему та почти не распространялась. Но, главное, Лера обладала настоящим талантом в их будущей профессии – так считала Юля, которой давно хотелось пообщаться с ней как‑то покороче, чем получалось всегда.
И вот – в кои веки оказались в одной тесной компании, а особо не пообщаешься: то дым коромыслом (некурящая Юля была вынуждена держаться подальше), то досужая болтовня пополам с песнями вот этими странными…
Кошка хочет курить.
У кошки намокли уши.
Кошка хочет скулить –
ей, как и собаке, хоть кто‑то, да нужен…
– Ну чего, кофейку? – вопросила Тина, начиная лениво собирать пустые тарелки и переполненные пепельницы. Направляясь с ними на кухню, она крикнула: – Юльк, ты где? У меня?.. Вот и сиди там, мы к тебе сейчас придём, а то тут нескоро всё выветрится…
В тинину комнату, где Юля куковала у окна, девчонки принесли подносы с чашками кофе, конфетами «Рафаэлло» и бутылкой ликёра «Малибу», водрузили всё прямо на середину мягкого пушистого ковра и расселись‑разлеглись вокруг. Вечеринка на западный лад пошла на лад восточный, тем более что Тина ещё зажгла индийские ароматические палочки, которые ей кто‑то сегодня принёс. Ещё она не забыла захватить магнитофон и поставить очередную «снайперскую» кассету.
– Жаль, что они разошлись, – сказала Снежанка, кивнув на магнитофон и изрядно добавляя себе в чашку ликёра. – А вообще, мне Светка больше нравится, чем Арбенина.
– Да ты что‑о!.. – обиженно протянула Тина.
– А мне – Агузарова, больше их всех, вместе взятых, – заметила Лера. – Что она теперь делает в Америке, непонятно…
Девчонки заспорили – впрочем, не слишком активно. Потом Тина воскликнула: «О, „Алмазный британец“, моя любимая!» и прибавила звук.
…Когда‑нибудь
я расплету клубок
и между двух зеленых холмов
я увижу следы, а пока –
я вспоминаю тебя.
Я вспоминаю тебя,
мой алмазный.
Я вспоминаю тебя.
Я вспоминаю тебя,
мой алмазный британец.
Какие прекрасные лица
у тебя.
