Няня для миллиардера

– Что? – поразился я.

– Ага, прикинь!

– Выходит, эта дама вообще незаконно сдаёт квартиру?

– Точняк, босс! – воскликнул придурок.

– С дедом говорил?

– Да, говорил. И хочу сказать, что там он начал ходить. Лет пять назад врач один приезжал из‑за границы, и тот дом престарелых попал под какую‑то программу оздоровления. Ну вот деда и поставили на ноги.

– Если это было пять лет назад, тогда почему он всё ещё там?

– А он не хочет возвращаться в квартиру. Говорит, цитирую: раздосадован на Нэльку за её обман, но всё же, не запихни она меня сюда, так и помер бы один в квартире. А тут друзей завёл, и даже подругу. Так что, шеф, пока старичок жив, эта дамочка незаконно сдаёт квартиру!

– Во дела, – усмехнулся я. – Что ж, информацию по старичку тоже мне на почту скинь.

– Уже! – воскликнул Сашка. – Короче, я только выбираюсь из пригорода, буду часа через три, не раньше. Ты один к дамочке пойдёшь, или меня всё же дождёшься?

– Не торопись, думаю, я и сам справлюсь, – сказал я, довольно улыбнувшись.

А спустя полчаса я уже давил на звонок, держа папку с документами в руках.

 

 

* * * * *

 

– И чего тебе надо? – спросила меня полная женщина неопределённого возраста.

Вот честно, если б Сашка не рассказал мне о том, что эта мадам ведёт квартирный бизнес, и не скинул бы её точный адрес, подумал бы, что я ошибся.

– Нелли Александровна, верно? – спросил, вглядываясь в надменное лицо.

– Ну я, и что нужно? – спросила она, одной рукой опираясь о косяк двери, а вторую уперев в бок.

– Поговорить, – сказала я и натянул на лицо благожелательную улыбку.

Осмотрев меня с головы до ног, задержав взгляд и на часах, на костюме, она сделала для себя какие‑то выводы, и едва заметно усмехнувшись, сказала:

– Торгаши так не одеваются, да и в жилье ты вряд ли нуждаешься. Тогда что? Неужто агитировать меня собрался? Ну что ж, давай, агитируй!

– Хм, – мысленно я даже зааплодировал. – А чаем тогда угостите?

– Ну заходи, – сказала женщина, и чуть сдвинулась, давая мне место, чтобы едва протиснуться.

Что ж, я ведь не гордый, протиснулся. Ну, марку держать надо! Это уже потом, когда женщина чуть умерит свою бдительность, сюрприз для неё будет, а пока пусть пользуется своим положением!

– Печенье в той банке, – сказала женщина, махнув рукой, когда мы расположились на кухне.

Ну, что я могу сказать? Квартира простая, но со вкусом. С дорогим таким вкусом! Чего не скажешь о самой хозяйке квартиры.

На вскидку три комнаты, дорогой паркет, дорогие обои. Двери все из матового стекла и что мне понравилось больше всего, это не просто квартира, это умный дом! Ну, знаете, когда свет по щелчку пальцев, когда чайник от голосовой команды включается…

И да, только войдя в квартиру, я понял, что дверь только с внешней стороны выглядит хлипко и дёшево, а вот на самом деле… ну да ладно.

– Ну что, за кого агитировать будешь? – спросила женщина, готовая начать торги.

– А вы за кого планируете? – не повёлся я, тем временем вспоминая, кто из наших свои кандидатуры в палату депутатов подал.

– Ну, думаю, за Петренко, – сказала она, прощупывая почву. – А может и за Калабаева. Не решила ещё.

– Да, прекрасные личности, – веско заявил я. – Оба кандидата с душой! Они точно не обманут!

– Да? – прищурилась женщина. – А может за Лисевского?

– Ну а что, – пожал я плечами, – тоже вариант.

– А Тимохин? – вскинула свои накрашенные брови в удивлении.

– А вот здесь не получится, – покачал я головой. – Снимают его кандидатуру с выборов. За покупку голосов на предварительном этапе выборов.

– Вот как? – поразилась дама. – Но, а вы как же тогда?

– А что я? – делано удивился, запихивая в рот хрустящую печеньку. Вкусно, ничего не скажешь, такие только в одном кафе продаются. Там шеф родом из Франции!

– Так как же вы‑то теперь агитировать будете? – спросила женщина, распахнув глаза, уже совершенно ничего не понимая.

– А кто сказал, что я агитировать вас собирался? – сказал и усмехнулся, кладя папку на стол.

– Но тогда что вам нужно? – забеспокоилась женщина, вмиг теряя свой боевой настрой.

– Мне? Так я же сразу сказал – поговорить!

– О чём? – спросила, едва заметно волнуясь и готовясь отдать команду системе «умного дома» на вызов наряда полиции.

– О девушке по имени Мария. Помните такую?

– Так ты что, хахаль её что ли? – воскликнула она и только было набралась смелости, чтобы что‑то высказать, как снова осмотрела меня с головы до ног и приосанилась.

Хмыкнув, я снова вытащил из банки печенюшку и отправил в рот.

Да уж, мне с детства говорили, что внешний вид творит чудеса! И вот погляди‑ка!

– Что вам нужно? – настороженно спросила она.

– Да вот, просто спросить хотел, вы точно желаете, чтобы Маша жила не там, за что платила?

– О чём вы?

Ох, как же резко она сменила тон. С «ты» на «вы» перешла, прям прогресс на лицо!

– Я‑то? Хм, дайте подумать, – нарочито вскинул глаза к потомку. – Может о Пареськине Фёдоре Васильевиче? Хотя нет. Чего ж о нём говорить? Он же несколько лет как скончался. Ночью, в своей постели. Славный человек был, добрый. Недвижимость свою, опять же, имел. Жалко его, жить бы ему ещё…

– Я… я не понимаю, о чём вы говорите? – напряглась женщина, судорожно начиная думать, к чему может этот разговор привести.

– Так о смерти его говорю! Или не о смерти? Тут уж с какой стороны посмотреть!

– Чего вы хотите? – гулко сглотнула и вытерла пот со лба, трясущийся рукой.

– Справедливости, – сказал я, глядя женщине в её наглые глаза.

– Какой?