О, мои несносные боссы!

От конечного результата издевательств надо мной у него рдеют щеки, и у глаз собираются глубокие морщинки. Он явно доволен губительным фурором, который производит на меня, отнимая способность к внятной речи.

– Где я буду жить? – этот вопрос напрашивается сам собой.

Папа достает из кармана брюк скудную связку ключей и бросает мне. Я успеваю выставить руки и поймать прохладный металл.

– Придется покататься на метро.

Как это понимать?!

 

 

Глава третья

 

ДАНА

 

Папа не шутил.

Выставил родную дочь за дверь ее уютной квартирки в центре Москвы. Бесчеловечно лишил двухсот метров удобств и отправил к черту на рога.

Проницательно позаботился о том, чтобы моя ключ‑карта была неактивна при попытках разблокировать дверь и попасть в апартаменты, чтобы замуроваться в них – и никто, никогда не посмел бы меня оттуда выгнать. Только мой хладный труп.

Я редко выезжала куда‑то дальше Садового кольца: либо в аэропорт, либо к знакомым на Рублевку. Я понятия не имела о мире за пределами собственной зоны комфорта, ограничивающейся «сливками» городской инфраструктуры: бизнес‑центрами, люксовыми бутиками, первоклассными салонами красоты и ресторанами. Я люблю свою золотую клетку, и в мои планы не входило покидать ее.

Судьба дала мне отличный пинок под задницу, зашвырнув в ад под названием Строгино.

В интернете пишут, что этот спальный район считается одним из лучших. Для среднестатистической социальной прослойки – возможно. Но давайте будем честны. Я – птичка высокого ранга. Мой отец находится в первой тридцатке успешных предпринимателей страны, и до недавних пор он ни в чем мне не отказывал. Любое пожелание исполнял по щелчку пальцев. Разве что звезду с неба достать не мог, но эти космические светила меня совсем не интересуют.

Я гоняюсь за реальными ценностями, так что понятия «романтик» и «мечтательница» являются словами‑антонимами к моему имени.

Поместите акулу из океана в аквариум, и она будет биться о барьеры, чтобы пробить себе путь обратно в бескрайние воды. Я принимаю отцовский ультиматум, но не собираюсь послушно мириться с таким положением вещей. Какое‑то время, конечно, подыграю папуле, и обязательно вырвусь из помойки, в которую он меня решил поселить… словно я кукла какая‑то.

Смилостивился, правда, и приказал личному водителю доставить меня в Строгино. Район, лишенный и толики архитектурной уникальности. Все настолько примитивно, что конструкторы «Лего» в разы интереснее.

Строгино всем своим видом навевает непреодолимую тоску. Мой мир окрашивается в бледные серые краски многоэтажных панелек, разбавленных аляповато‑цветными постройками; скудные магазины, детские площадки, парки… Центральный бульвар тянется прямой и бесконечно широкой полосой, ассоциируясь у меня с дорогой, по которой грешные души плывут к вратам преисподней.

От монотонной застройки рябит в глазах, поэтому я больше не стараюсь рассмотреть окрестности из окна отцовского «Rolls‑Royce».

Водитель останавливает автомобиль у гигантского куска бетона, в котором умудряются существовать люди и даже наслаждаться нескончаемо‑серым видом из маленьких квадратных окон своих квартир.

– Удачи, Даниэла, – симпатичный брюнет за рулем улыбается мне уголком рта.

Я не знаю, как его зовут, но киваю и говорю: «Спасибо».

Да. Я умею благодарить. И вообще я душка!

Жаль, что папа так не считает.

Какой же я, должно быть, монстр в его глазах, если он выгнал меня из моего дома, лишил денег…

Мою крошку‑машину увезли с магистрали на эвакуаторе, и теперь нужно платить штраф за то, что я безалаберно бросила ее средь белого дня в плотной автомобильной пробке. Будь у меня прежние финансовые возможности, я бы разрешила этот транспортный вопрос на раз‑два. Но в кошельке – тысяч двадцать. Гроши, на которые мне предстоит выживать.

Я остаюсь ни с чем.

В моем новом жилище не работает лифт. Подъездная дверь поддается ключу‑магниту с третьей попытки. Мне приходится тащиться на шестой этаж пешком. Лестничные пролеты чистые, но мои прекрасные туфельки от «Джимми Чу» не созданы для того, чтобы собирать пыль на подошвы в подобном месте!

Я открываю металлическую дверь под номером 42 и с замиранием сердца вхожу в узкую прихожую. Квартирка – крохотная. Светлые однотонные обои, дешевый ламинат. Потолки не натянутые, просто выбеленные, но хоть ровные.

Пульс громыхает чуть выше яремной впадинки.

Я прохожу вглубь жилья, не снимая обуви, потому что не уверена, что перед моим заселением здесь побывали сотрудники клининговой службы.

Обнимаю себя за живот, под ложечкой сосет. Осматриваю квадратную коробку и на глаз прикидываю количество метров. Около тридцати пяти.

Квартира‑студия с самым убогим интерьером. Кто расставлял подобную безвкусицу?! Радует то, что мебель без потертостей. Компактную кухонную зону разделяет стойка с двумя барными стульями. Здесь есть диван (раскладной, надеюсь), высокое растение в углу, письменный стол и плазменный телевизор со скромной диагональю.

А, и мои чемоданы, составленные в ряд вдоль пустой стены.

И еще я обнаруживаю балкон, но мчусь в поисках ванной, так как к горлу подкатывает сильная тошнота.

 

***

 

Я лежу на диване до вечера. Неподвижно, вытянув ноги и сложив на груди руки. Уснуть не получается… да даже на минуту сомкнуть веки я не в состоянии!

Все нервирует! Аргх!

В квартире сверху кто‑то топает, а в соседней – громко вещает ТВ. За наглухо закрытыми пластиковыми окнами и балконной дверью визжит детвора, резвясь на игровой площадке.

– Невыносимо! – я с истеричным стоном начинаю дрыгаться всем телом. – Я не смогу и дня здесь прожить!