О, мои несносные боссы!

Недостаток времени и количество дел, с которыми необходимо разбираться перед работой и после изо дня в день, вселяют ужас. Деньги – не всегда беспечность. Я впервые сталкиваюсь с тем, что их запас ограничен. Как же унизительно считать каждый рубль.

Туфли тесные, немного жмут в мизинцах, но ни одна другая пара обуви, на мой взгляд, не смотрится так гармонично, как кричаще красные винклиперы от «Christian Louboutin» в сочетании с костюмом. Люди в метро толкаются, не замечают меня, словно я одета в какие‑то подделки и секонд‑хенда. Жмут со всех сторон, обездвиженность тотальная. Но никто, кажется, не возмущается.

Я боюсь превратиться в одного из этих апатичных прохожих. Их глаза пусты – присутствует лишь слабый отголосок живого блеска, страсти и энтузиазма.

Моя поездка «с ветерком» в душном вагоне не обходится без неприятностей. Перед тем, как сойти на нужной станции, я становлюсь жертвой ручонок сального ублюдка. Какой‑то вонючий (в прямом смысле) тип в потертом офисном костюме с темными пятнами от пота на подмышках жмется ко мне сзади и лапает за ягодицы.

Получает острым носком моей туфли промеж ног, само собой, но даже домогательства этого лысого и жирного недоразумения не столь унизительны, как перспектива прислуживания Кирсановым.

Они наняли меня секретаршей.

Нет… даже не так.

Помощницей их личных секретарей.

Должность «принеси‑подай» со всеми вытекающими на уровне обязанностей блондинки‑великанши из приемной, если не чего похуже.

Я достойна большего! Я не зря просиживала драгоценные пять лет своей молодости в университете и получила диплом финансиста, чтобы носиться по поручениям тех, кого на дух не переношу.

Я не смогу… не смогу быть милой с Кирсановыми.

Как бы поднять боевой настрой? Мне же предстоит уложить братьев на лопатки и провозгласить свое превосходство над ними. Не сейчас, немного позже. Но непременно я утру паршивцам носы…

– Глючишь? – щелчки пальцев перед глазами вырывают меня из глубокого колодца раздумий.

Я так увлеклась фантазиями о том, как с ювелирной точностью пересчитываю новым боссам все кости, что не заметила, как дошла до высотки, принадлежащей «XOR Holdings».

Я поворачиваю голову на звук знакомой насмешки в мужском голосе. Упираюсь помрачневшим взором в голубые, с серой каемкой, улыбающиеся глаза. Макар проводит ладонью по непослушным коротким завиткам на голове и широко открывает передо мной парадную дверь.

– Я бы сказал: «Дамы вперед», но дам здесь не вижу, – позер вытягивает шею и делает вид, что осматривается.

Я молча наблюдаю за клоуном и собираюсь войти внутрь здания, однако Макар протискивается первым и демонстративно закрывает дверь перед моим лицом. Оборачивается, шагая спиной вперед, и с озорством подмигивает мне.

Я с силой сжимаю кулаки, тяну за дверную ручку и следую по тому же маршруту, по которому движется Кирсанов. К огромному несчастью, нам в одну сторону. Даже на один этаж. И вообще, предстоит видеться очень часто.

Замедляю шаг, чтобы сохранить дистанцию.

Макар подходит к скоростным лифтам, посылает приветственные кивки сотрудникам компании, так же ждущим очереди подняться на необходимый уровень здания.

В кабине, в которую заходит кудрявый поганец, он встречает Рому и Феликса; те, по всей видимости, юркнули в лифт на парковочном этаже.

Они пожимают друг другу руки и двигают ртами, обмениваясь репликами. Затем с жутковатой синхронностью поворачиваются и смотрят на меня.

Не отводят взгляды до тех пор, пока двери кабины не закрываются.

 

Глава седьмая

 

ДАНА

 

Ненавижу испытывать на себе состояние потерянного щеночка. Такое чувство приходит ко мне впервые, но я уже готова кожу содрать, чтобы выбраться из оболочки, очерненной перспективой бедности и подчинению братьям Кирсановым. Чувствую невидимые гигантские цепы, сковывающие мою свободу, мою индивидуальность.

Это место погубит меня, или отправит в дурдом.

– Нужно рассортировать это к одиннадцати часам, – вместо: «Доброе утро, Даниэла» блондинистая великанша в безупречном, отутюженном костюме пихает в меня бумажную стопку величиной с Эверест.

Я едва успеваю подхватить документы. Пыжусь от их тяжести и пробую устоять на подкосившихся ногах.

– Как… любезно, – шиплю, пытаясь выглянуть из‑за вершины стопки, без преуменьшений достигающей уровня моей носовой перегородки.

– Приступать к работе можешь там, – секретутка Кирсановых небрежно махает в конец коридора на одинокую дверь. Я уже предвкушаю скудный интерьер и тесноту.

Она разворачивается, тем самым демонстрируя, что разговор окончен. Господи, какая наглая мерзавка! Если бы я занималась в тренажерном зале чуть усерднее, то смогла бы с легкостью зарядить ей в могучую спину пловчихи эти чертовы документы!

Пусть сама с ними возится.

Я перебарываю нарастающее раздражение, произнося про себя как мантру заверение отца, что он вновь наполнит мое русло денежной рекой, если я побуду паинькой.

Ни один мужчина или женщина не прогнет меня под себя. Этой привилегией обладают исключительно деньги.

Бумажные, электронные, рубли, доллары, евро, юани, или английские фунты…

Я влюблена в деньги. Я бы вышла за них замуж.

– Большое спасибо, – вяло мямлю вслед блондинке. Как там ее… – Наташа.

Не страдающая болтливостью особа смотрит на меня через регистрационную стойку.

– Анастасия Леонидовна, – когда чеканит свое имя по слогам, ее верхняя губа слабо дергается.

Мымра ты, а не Анастасия Леонидовна.

Я ухмыляюсь одним уголком рта.

– Ага. К одиннадцати, да, Наташ?

Сверкая ослепительной улыбкой, делаю разворот на девяносто градусов и спешу удалиться от угрюмой секретарши. Она сверлит мой затылок, и я гадаю, какой конкретный оттенок красного приобретает ее алебастровое, с небольшим количеством бледных веснушек лицо в приступе свирепости. Светло‑пунцовый? Нет‑нет. Алый? Или карминный?