Одна ночь – Две тайны

Гоню прочь мысли из головы, как с этой девушкой могли обойтись, что вынуждает ее закатывать истерики при одном только упоминании насилия.

Хрустнув своими суставами, я присаживаюсь на корточки возле нее. Убираю её ладони от головы, открывая милое заплаканное личико.

– Не реви, дуреха. Я не обижу тебя.

– Точно не обидите? – шмыгает она.

Видно, что хочет мне верить. Хочет, но боится довериться не тому человеку. Не осуждаю нисколько.

Я заглядываю в ее сверкающие глаза. Серый налет на них похож на туман, в котором затерялись ее мысли.

– Обещаю. Никогда не позволю себе обидеть человека, если он того не заслуживает.

 

2. Курс на сближение

 

Я помогаю ей устроиться в машине. Стараюсь не прикасаться к ней даже.

Сам сажусь за руль и трогаюсь с места.

Телефон, установленный в держателе, вибрирует. Экран мелькает, глаза слепит.

В такие моменты я начинаю всерьез задумываться о том, что бывшая моя обладает даром предвидения.

Столько времени ни слуху ни духу, а тут на тебе!

Всплыла. Хотя меня всю жизнь уверяли, что говно вообще не тонет.

Она конечно та ещё ведьма, но вряд ли у нее обострилось шестое чувство.

Иначе она была бы гораздо умней и расставания пришлось бы избежать.

А сейчас лучше ей держаться подальше от меня.

Сбрасываю вызов, мысленно матерясь. Телефон вырубаю и разворачиваю голову в сторону глазастого "мешка" с костями.

– Как тебя зовут‑то хоть? – интересуюсь после продолжительной паузы.

Я стараюсь подойти к диалогу ненавязчиво. Хочу прощупать почву, дабы не спугнуть ее раньше времени.

Нужна она мне.

Задницей чую. А она у меня "баба" порядочная. Крайне редко подводит, невзирая на то что относится к женскому роду.

"Это тот же третий глаз, только с шоколадным окрасом", – как в шутку отзывались о моей пятой точке сослуживцы.

Шутки шутками, но мне и впрямь кажется, что я на верном пути.

Для начала надо бы узнать побольше о девчонке.

Что она из себя представляет. Если ли родственники, мужчина, дети… питомцы домашние, на худой конец…

– Света меня зовут, – дрожит она не только голосом, но и каждым волоском на щуплом тельце. – А вас?

Моргаю тупо. Репу чешу.

Первый вопрос, заданный мне, и я в лужу присел.

Не знаю даже как ей ответить.

По имени меня давно уже никто не называет. Разве что занудные сотрудники банка, когда звонят с очередным предложением взять у них ссуду под выгодный процент.

– Можешь называть меня Назаром, – выставляю в ее сторону ладонь, она пытается ухватиться за нее, чтобы пожать. В результате просто стискивает мой большой палец своей маленькой ручонкой. – Будем знакомы теперь.

– Ага, будем.

На губах ее мелькает тень улыбки. Такие я обычно называю трусливыми.

Когда вроде бы не хочешь обидеть человека, но понимаешь, что ещё слишком рано для проявления симпатии к противоположному полу.

А мой "пол" не только противоположный, но и с "неровностями".

Пугает ее мой уродливый шрам на лице.

Или она от холода так трясется?

Я включаю печку на максимум, направив потоки воздуха на…

Свету.

Хорошее имя… Солнечное такое.

Давненько я уже не видел в своей жизни таких "солнечных" дней.

И плевать, что на дворе сейчас поздний дождливый вечер.

Остановившись на светофоре, тянусь к ней. Света пугливо вжимается в спинку кресла. Потом нервно хихикает и виноватыми глазами хлопает, словно с ее стороны это была всего‑навсего случайность.

Я не дурак.

Мне ничего не остается, кроме как втянуть руку в себя, коль уж она считает ее страшнее ядовитой кобры.

– Извините, я думала вы… – что‑то не дает ей договорить. Мнется она.

Неужели с ней и впрямь обошлись настолько жестоко, что она теперь страшится каждого шороха?

– Тебе меня не нужно бояться, – говорю через губу, притормозив перед перекрестком. – Я всего лишь хотел переложить сдобу назад.

– Нет. Спасибо, я подержу. Мне несложно, – щебечет как птенчик.

Любо смотреть на неё.

Красивая будет, если отмыть замарашку, да самую малость подшаманить. Волосы подстричь, переодеть, откормить и… хрен с ним… маникюр сделать.

– А вы, Назар, рулите. Смотрите, уже пробка за вами собралась, – включает она кокетку.

Моргнув, возвращаю взгляд на светофор, уже давно загоревшийся разрешающим.

Я так засмотрелся на неё, что все органы чувств разом отключились на время, за исключением зрения.

Не слышал, как мне начали сигналить машины, следовавшие в потоке за мной.

– Свет, давай на "ты" сразу? – предлагаю я, возобновив движение в сторону дома. – Не люблю я, когда мне "выкают".

Она окидывает меня взглядом, щеку изнутри прикусывает.

– А сколько вам лет?

– А на сколько выгляжу.

– Ну, – протягивает она вдумчиво, сощурив один глаз. – Вы выглядите как мой папа в тот момент, когда я видела его в последний раз. Ему тогда было сорок шесть. Вам, думаю, тоже около того.

Мда… Запустил ты себя, Молотов.

Скоро совсем в старики начнут записывать. Место в автобусе уступать будут, а "околоподъездные" бабки того и глядишь кадрить станут, а то и вовсе позовут к себе в гости, чтобы я им "трубы прочистил" на старости лет.

– Почти угадала. С одной цифрой всего‑то напутала, – нехотя проговариваю.

А про себя думаю: надо бы отвести и своему внешнему виду больше внимания.