Одна ночь – Две тайны

Я кулаки разминаю. Суставы хрустят, как захрустит его челюсть, когда он будет доставать из своей вонючей пасти последние зубы.

Никуда ведь не убежит от меня. Сопротивление бесполезно.

– Молот, я ничего не делал. Клянусь, я чист как невинная принцесса на горошине! – в панике задыхается он.

Костыль в защитной реакции выставляет на меня руку, в которой не хватает развивающегося белого флага. Он скачет как кузнечик по грядкам, после чего рогом упирается в соседский забор. А он уже не такой хлипкий будет. Не перелезешь, не сломаешь, не пройдешь.

– Молот, я правда завязал со всем. Зуб на мясо даю!

Хнычет он словно девчонка, ногу пытается перебросить через забор, да вот только ростом не удался.

Угнетает он меня.

Минимизирую расстояние между нами. Накрывая его своей тенью, встаю напротив него. Стиснутый кулак выставляю на передовой фланг в знак не совсем добрых намерений.

– Паспорт девчонки у тебя? – цежу я пока что по‑доброму.

– Нет. У меня ничего нет! – таращит на меня свои честные‑пречестные глаза.

– А если найду? – оскалившись, предоставляю возможность подумать и не рыть себе могилу.

Я делаю обманный замах рукой, которой всего‑навсего прохожусь по своим волосам на виске, а Костыль же голову в плечи втягивает, руками от меня закрывается. Вот‑вот обоссытся. Барыга всерьез решил, что данный жест – это последнее, что он увидит в своей жизни.

– Какой еще девчонки? Наезд без повода! – лепечет он, лязгая зубами. – Говорю же, ничего у меня нет!

Достало.

Рыкнув, хватаю его за шкирку и дергаю взад‑вперед.

Орет, пасть раскрыв. В ноздри ударяет вонь перегара и гнили.

Руки марать об него не хочется, но все же придется.

– Хочешь, чтобы я тебе и вторую ногу ампутировал? – беру на понт.

Считаю такой метод эффективным, а уж если он не поможет, то в ход можно пустить мою полюбившуюся расчлененку.

Схватив Костыля за горло, я волоку его по земле. Тот противно визжит, за кусты цепляется.

На кадык давлю со своей силы, и тишина наступает. Моя крепко сжатая ладонь на его глотке на позволяет ему ни звука издать, кроме хрипов.

Я пинаю по калитке и вхожу в полуразрушенный сарай. По сторонам осматриваюсь в поисках того, что сможет восстановить ему память и разговорить. Ржавая пила как раз на глаза попадается. Беру ее за рукоять, несмотря на то что такой даже куриный окорок не разделать. Тупая, как моя бывшая.

– Ты ведь помнишь причину, по которой у тебя вместо левой стопы протез? – включаю свои кровожадные инстинкты и присаживаюсь на корточки возле него. –  Моя псина тоже помнит! Полюбилась ей человечина с тех времен. Она ждет не дождется, когда полакомится твоей правой! Поделишься же? Не оставишь ее без лакомства?

Костыля такими темпами удар скоро хватит. Он до смерти напуган: весь трясется, слюни‑сопли распустил, плачет, стонет, мамочку зовет на помощь.

– Прошу, не надо ногу! – умоляет он, я хватаю его за щиколотку и мысленно делаю разметку, надавив зубьями пилы на голень. – Только не ногу! Не надо! Я же не смогу больше ходить!

По голень – слишком мало на мой профессиональный взгляд. Тогда я беру выше. Нацеливаюсь убрать всю длину, до самого паха. На зоне она ему все равно не понадобится.

Краем глаза вижу как соседи, жаждущие хлеба и зрелищ, высунулись из своих лачуг. Не вмешиваются в разборки. Им только на руку, если я избавлю их от такого соседушки.

– Все‑все! Молот, я, кажется, вспомнил о какой ты девчонке! – гундосит он, сопли пузырями. Но я все равно надавливаю на рукоять и вонзаюсь зубьями в его кожу через трико. – А‑а‑а! Больно! Да забыл я о ней! Отвечаю, я не хотел ничего скрывать от тебя! Ты же знаешь как я к тебе отношусь! Вся братва уважает тебя!

– Ровно через минуту паспорт должен быть у меня в руках, – угрожаю я. – Тогда и посмотрим, как ты уважаешь меня. А если его не будет… – подношу пилу к его переломанному носу, он глаза на нее скашивает и бздит.

– Будет, Молот! Сейчас все будет! – стелится он, бодренько встает с земли и семенит в сторону дома как на своих двоих.

Швыряю пилу в заросли и шагаю вслед за ним, откланиваюсь соседям.

Если Костыль шутить со мной вздумает – сотру в порошок на глазах этих людей, не колеблясь.

Ровно через минуту паспорт находится уже у меня в руках.

Не соврал, гаденыш.

Раскрываю его на развороте с фото: Красавина Светлана Александровна и фотография ее.

За шесть лет она практически не изменилась: кожа да кости, глаза такие же огромные на пол лица, но прежде в них присутствовал озорной блеск, а теперь в них в основном превосходит страх и отчаяние.

– А теперь слушай меня сюда, Костыль, – возвращаю его внимание на себя, спрятав паспорт в задний карман джинсов. – Если еще раз я услышу от кого‑либо, что ты "банчишь" наркотой, так просто ты от меня не отделаешься. По одному я истреблю всю твою братву, а потом и до тебя доберусь. Ты хорошо меня понял?

Костыль в шоке, но сейчас он на все согласен. Он готов лизать мою задницу, лишь бы я больше не переступал порог его конуры.

– Конечно. Как скажешь. Мне дважды повторять не нужно.

– И убери с участка всю дурь! Сожги ее! Через неделю приеду с проверкой!

– Сделаю! Все сделаю, – довольно кивает, шагает ко мне и протягивает свою ладонь для рукопожатия.

Сжимаю свой кулак, смачно харкаю на него и со всего маха заряжаю Костылю мощный удар в морду, отчего тот в полуобморочном состоянии ничком валится на крыльцо.

– Это тебе в качестве профилактики! Сладких снов! – злостно бросаю, сажусь в машину и под изумленные взгляды прохожих выезжаю задним ходом со двора.

По пути к дому я нахожу в телефоне контакт своего старого приятеля, нажимаю на него и включаю громкую связь.

– Молот, братишка, вот отвечаю, только о тебе вспомнил и ты тут как тут, – гогочет он в трубку.

– Не понял, Борзов. Это ты сейчас нарываешься?

– Нет, что ты? Просто дело есть. Сам хотел набрать тебе на обеде, а ты опередил меня.

– Ясно, – мычу, кошусь на паспорт Светы. – Я сейчас скину тебе данные, сможешь пробить человечка по ним?

– Без проблем. А кто это? Твой очередной должник?

– Можно и так сказать, – коротко отвечаю, не вдаваясь в подробности.

– Тогда высылай. Ближе к обеду отправлю тебе всю инфу по человечку, там и поговорим.

– Отлично! До связи, брат, – сбрасываю.

Через пару километров я останавливаюсь на подземной парковке торгового центра, делаю пару снимков паспорта и высылаю их Борзому.