Основа жизни

Лядина опять гаркнула, мужики ухнули.

Мяч влетел на поле противника, под него подставился мелкий уродец, Ромка Шишков. Ромка – друг Трэша и состоит в нашей унылой компании под названием: «Единственный родитель – алкоголик». Но у Ромки и того хуже, у него родных не осталось, бухает отчим. Так что Шиша совсем неадекватный, ещё и страшный, как моя жизнь.

Ромка смуглый и чернявый, хотя мне иногда кажется, что его просто последний раз мама мыла, когда подгузник меняла, лет шестнадцать назад. От подачи Соньки Лядиной Шиша припал к полу и с трудом отбил мяч.

Мяч взлетел вверх, за ним подпрыгнул Лёшка Васин, и я уже думала, что прилетит ко мне. Напряглась. А Лёшка легонько кинул мяч Трэшу. Этот, дубина, со всей своей молодецкой дури залепил над сеткой, где подставила руки его крашиха Катька. И Катьке своей руку сломал, придурок.

Катька Тугарина по кличке Тугара прижала ударенную руку к животу и согнулась в три погибели

– Кис!!! – подлетел к ней Трэш. – Татьяна Петровна, вот на хрена девчонок с мальчишками ставить!!!

«Киса». Как же романтично! Меня так никто не называл, иногда Химер «деткой» звал, когда в хорошем настроении, а так в основном «стервой», «чумой», «Каморой». Самое ласковое, что я слышала в свой адрес, это имя.

Леся.

Я вообще‑то Олеся, как мама, но сама просила всех «О» убирать. Не хочу со своей матерью ничего общего иметь.

– Тугарина! Эй, Тугарина! Руку покажи, – требовала физручка. – Пальцами пошевели.

Татьяна Петровна отдала свисток Сашке Верещагиной и повела Тугару в женскую раздевалку. Где не было душевых, но была раковина.

– Савинов! А ну в зал вернулся!!!

Унылый Трэш, покалечивший свою возлюбленную, которая пока что его игнорировала, но это ему не мешало ей прокалывать шины на велике и рвать куртку в гардеробе, вернулся к нам.

Никто не умеет любить! Вот влюбился хулиган в хорошенькую девчонку, а что дальше делать, не знает.

Проколол ей шины на велике, Катька бедная чуть не плакала у крыльца школы. А Трэш крутил в руках нож, которым испортил девчонке колёса, любовался на неё влюблённо и кричал: «Киса, порванная резина ведёт к ЗАГСу».

И после этого он надеялся на взаимность.

Я так не хочу. Мне бы…

Тихо. Чтобы на двоих.

Народ с площадки чуть было не разбежался по своим делам, но Сашка Верещагина, она же Куча, засвистела и заорала басом:

– А ну, млин, вернулись на места!!!

И все вернулись, даже Шиша.

– Разбавляем команды! – командовала Верещагина. – Трэш, Вася, сюда. Леся, Ира, Маша, на ту сторону.

Сашке попробуй не подчинись, прибьёт.

Не меня, конечно. Она моя соседка и, можно сказать, единственный друг.

Девушка так себе, пацанка, супарень чистой воды. Но поговорить с ней можно.

Я прошла под сеткой, лукаво кинула взгляд вверх на Севу и повернулась к нему спиной. Нагнулась, якобы в стойке,      готовая поймать мяч. А сама попой повиляла.

И мне по заду со всего маха рукой заехали.

Я вскрикнула от боли и резко обернулась. Это был придурок Шиша. Глаза карие дурные‑дурные, морда ошалелая. Ромка отпрыгнул от меня в сторону, когда я ему хотела заехать подзатыльник.

– Обезьяна! – обиженно крикнула я.

– Ух! Ух! Ух! – выпячивая губы, забегал Ромка, махая руками, как возбужденный бабуин. На полусогнутых      добежал до деревянной лестницы у стены и повис на турнике на одной руке.

– Шиша, забыл ногу в рот сунуть, – хохотала Сонька Лядина.

Придурок попытался рваный кед сунуть себе в рот на потеху всему классу, не получилось.

– Лесь, на подачу! – командовала Сашка Куча и дала свисток.

Я прошла мимо Севы с мячом в руке.      Встала на подачу.

У него широкая спина, красивая мужская фигура… Руки сильные…

– Бычков, ты хоть оглянись! – Кричал Трэш. – Камора же      перед тобой попой крутила!

Я вспыхнула от возмущения.

На самом деле так и было, но об этом вслух говорить запрещалось. В зале окна затряслись от дружного гогота.

Я почувствовала, как краснею до кончиков волос, как сильно злоба сковывает конечности. Со всей силы залепила в Трэша мячом.

Но что этим бугаям все мои порывы? Парни такие сильные, что лучше вообще с ними не связываться. Трэш спокойно мяч поймал и покрутил его на пальце.

Вишенкой на торте моего позора был взгляд Севы Бычкова через плечо. Глянул и усмехнулся.

Гад!

Вот так вот ты с моими играми?

Пожалуй, я ещё перед тобой попой покручу, чтобы ты за мной побегал.

 

*****

 

Посёлок наш переполнен всякой нечестью вроде пьющих граждан, уголовников, детей недоразвитых и отморозков. Но так как есть несколько работающих предприятий, развита инфраструктура и кругом невероятно красивая природа, посёлок растёт, развивается и строится.

Всё в одну кучу, в которой бурлит жизнь и расслаивается на разные параллели. Здесь и отпрыски богатеньких родителей, и нормальные люди, и полные маргиналы. Бывают стычки, а драться после уроков вошло в моду лет пятьдесят назад, и до сих пор является самым интересным занятием посельчан всех возрастов. Поэтому в посёлке есть своя полиция с пунктом временного заключения, своя больничка с травмпунктом. Одним словом, зашибись посёлок, и школа как отражение жизни вокруг.

Где работают лучшие педагоги в мире? У нас! Потому что не просто преподавать надо, психологом нужно быть, а ещё и вникать в жизненную ситуацию каждого ученика.

А мы – дикое племя. Ещё год назад мной гордились, тянули, как Соньку Лядину, на золотую медаль. А потом у меня умер папа, и мать запила. В моей семье      папа был основой любви и жизни. Он работал, он воспитывал, следил, содержал и делал всё как настоящий мужчина. Мама была такой слабачкой, что после его похорон устроила поминки и поминает почти год. Я десятый класс как‑то допинала, а этот начала совсем неудачно.