Отбор драконов для серой мышки
Я собрала письма в охапку и пошла с ними в кабинет, чтобы в тишине и покое ознакомиться с тем, что мне пишут.
Послания были весьма однообразны. Каждый из драконов выражал свое восхищение моей особой. Некоторые открыто просили ответа, другие предлагали встретиться, ибо на отборе я не смогу хорошо узнать конкретного участника, а они были бы счастливы лично, прямо сейчас выразить мне свое неизбывное восхищение…
Читая первые пять писем, я испытывала необыкновенное удовольствие от комплиментов. Думалось, вдруг тут не только лесть. Даже мышь вылезла из‑за угла и удивленно нежилась в лучах восхищения, словно ее гладили по серой шерстке. Потом мне начало надоедать однообразие. Появилось ощущение, что никто из женихов не в состоянии придумать что‑то оригинальное, способное привлечь внимание принцессы.
Потом стали попадаться стихи в мою честь, это уже поинтереснее… На такие письма стала отвечать – когда‑то в юности я неплохо писала стихи, в основном о несчастной любви, конечно, но навыки остались.
Прикусив перо, сочиняла что‑нибудь ироничное. Например, некий бронзовый дракон Туар писал мне:
«Узрел тебя, и в сердце тишина,
Не верю счастью – слишком ты прекрасна!
Уверен, наша встреча суждена,
Я для тебя пройду сквозь все ненастья!»
А я ответила:
«Ненастья грозны, их не перечесть,
В драконью силу я безмерно верю,
Приятно получить такую весть,
Чернил я на ответ не пожалею!»
Ничего определенного… Конечно, слово «перечесть» прекрасно рифмуется со словом «лесть», я могла бы грубо намекнуть дракону, что он мне льстит («Но мне претит любая ваша лесть. Я на ответ чернила пожалею!»), но я решила быть нейтрально‑вежливой.
Поэтическая игра увлекла, мышь заткнулась и с интересом наблюдала за моими экзерсисами. Письма, удостоившиеся ответа, я складывала в одну кучку, без стихов и оригинальности – в другую. Попрошу секретаря, чтобы учтиво ответил на них.
Оставалось несколько писем. Я закусила губу. Интересно, Байдор тоже прислал мне послание? Пока получалось, что прибыли тридцать два жениха, а писем – тридцать одно, то есть не попытался сразу наладить со мной контакт лишь кто‑то один…
Я открыла очередной конверт, и мне наконец стало по‑настоящему интересно и приятно. В нем не было велеречивых воспеваний моих прелестей.
«Меня зовут Бамар, коричневый дракон. Подозреваю, это ты, принцесса, уговорила правителя допустить меня до отбора. Я безмерно благодарен тебе за это и был бы рад высказать свою благодарность лично. Твой поступок свидетельствует о твоей доброте и справедливости».
А снизу был весьма талантливо нарисован высокий забор и дракон на нем.
Ты ж моя коричневая прелесть! Я рассмеялась. Этот заборный сорванец, по крайней мере, признал мои существующие достоинства: доброту и справедливость. Не стал льстить. И проявил оригинальность, нарисовав дракона на заборе, однозначно указав этим на авторство.
Я взяла бумагу и написала: «Рада была получить твое послание, коричневый дракон, Бамар. Твой стиль изложения свидетельствует о догадливости и оригинальности. Я подумаю». Вместо подписи схематично изобразила девушку в широкой юбке на балконе.
Забавно. У нас с Бамаром может сложиться интересная переписка!
Быстро просмотрела оставшиеся письма. Все они не располагали к личному ответу, положила их в соответствующую кучку и опять закусила губу.
Байдор не написал. И здесь отличился.
Все прислали, а он нет! Почему?! Слишком гордый? Или узнал, что все пишут письма, и решил быть оригинальным?
Глава 7
«Ну, папочка, – подумала я, – какую ж свинью ты мне подложил!»
Отложив письма, вызвала своего секретаря, немолодого коричневого дракона Гарри, и объяснила, как нужно ответить на остальные послания, кому и как передать ответы. За время обработки корреспонденции успела придумать целую систему переписки с женихами.
И пошла к папочке.
Застала его в центральном кабинете, где он обычно решал государственные вопросы. Отец упоенно глядел в зеркало, но картинка в нем вовсе не отражала его венценосную особу. Я застыла от удивления, осознав, что именно он наблюдает.
В зеркале было видно небольшую хорошо обставленную комнату, видимо, одну из тех, куда заселили женихов. На довольно большой комфортной кровати, закинув ногу на ногу, лежал принц Байдор. Босой и в полурасстегнутой рубашке. Вырез открывал жилистую безволосую (как у всех драконов) грудь, черные волосы непринужденно разметались по подушке с дорогой вышивкой.
Принц читал, небрежно перелистывая страницы, порой сосредоточенно сводил к переносице густые черные брови, время от времени брал блокнот, лежавший рядом на постели, перо и что‑то записывал. Как будто конспектировал книгу.
Хорош гад. Собранный, заинтересованный и в то же время непринужденный. И хищный, как… Эргон, например.
– Смотри‑ка, – весело обернулся ко мне отец, – соколик любознательный какой оказался!
– Что он читает? – вглядываясь, пробурчала сердито.
Только удалось избавиться от образа принца, как мне опять его показывают! Теперь перед глазами будет маячить картинка, как он лежит и читает. Валяется, даже не думая писать мне любовное послание. Отрывается, видите ли, от коллектива!
Отец приложил два пальца к зеркалу, туда, где была книга, и «раздвинул» обложку понятным мне приемом – так же я в своем мире увеличивала изображение на экране смартфона. Правда, наблюдать за кем‑нибудь на расстоянии через зеркала, воду или огонь я еще не умела. Это требовало ментальной силы, которая пробудится во мне только с обретением крыльев.
Поперек всего зеркала протянулось название книги: «История государства Эреамор, ее правителей и наследников».
– Ого, он историей интересуется, еще и конспектирует! – изумилась.
