Отдана Шерхану

И я тогда сказала:

– Спасибо, пап. Это мой лучший день рожденья.

А он откинулся на спинку кресла и ответил:

– Знаешь, когда ты родилась, то я понял, что тебя мне послал сам Господь. Это был подарок свыше, подарок судьбы. Вот только… тогда я еще не понимал этого в полной мере. Не осознавал, что в реальности ты и есть моя мечта. Хотя в тот день мне казалось, что я хотел другого.

– То есть… Ты, как и все мужчины, грезил сыном?

– Нет, – качал он головой. – Нет, я… хотел не сына. Просто Бог послал мне дочь. А на деле я всегда мечтал о хорошей машине.

Я посмотрела на отца и сперва не поняла, шутка ли это. Он только что пошутил? А папа посмотрел на меня в ответ и нежно погладил по щеке.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Хм… – ухмыльнулся он. Но так и не ответил прямо. – Выходи из машины, мне пора за руль.

– Но ведь… – задрожал мой голос, – но ведь ты мне обещал… ты говорил мне, что эта машина – подарок. Подарок на день рожденья.

– Так и есть, Кристинка. Так и есть… Но я ведь не уточнял, для кого этот подарок. Мне уже давно нужна солидная машина, а тебе – нормальный мужик.

– Что?

Между нами воцарилась тишина. Я не понимала ровным счетом ничего, а отец смотрел куда угодно – на экранчики, на потолок и в бардачки – но не на меня, не на свою родную дочь. А затем случилось то, чего я уж точно не ждала.

– Ну что, папаша? – открыл мою дверь Шерхан. – Ты всем доволен? Товар хороший, ты берешь машину?

– Беру, конечно беру, – расплылся мой отец в улыбке и добавил: – Принимайте плату.

Меня схватили крепкие руки. Пальцы обхватили запястья и выволокли из машины.

– Отец! – закричала я. – Отец, что происходит?! ПОМОГИТЕ!

Но он и пальцем не пошевелил. Только обошел свой внедорожник и уселся за руль. Я кричала, трепыхалась, молила о пощаде, но все было тщетно. Татуированный ублюдок развернул меня спиной к себе и бросил на капот. Я была прижата к металлу мокрой от слез щекой, а Шерхан обматывал мне руки скотчем. Склеивал их мертвой хваткой, из которой уже не вырваться.

– Прощай, Кристина. Это ради твоего же блага.

Вот и все, что сказал мне отец напоследок. Он уезжал на машине мечты, а я стала собственностью взрослого мужчины. Была отдана Шерхану.

И тогда я поклялась себе, что однажды придет день – и я ему отомщу. Я поквитаюсь с собственным отцом, чего бы мне это ни стоило.

 

2

 

 

Шерхан

 

Я привез ее к себе и посадил на стул. Не развязывал рук – лишь отклеил полосу скотча на губах. Позволил ей кричать. Пускай орет, это единственное, что она может теперь делать. Без моего разрешения девочка не рыпнется. Пока что она не осознала, что происходит, кто я такой и зачем привез ее в свой дом.

Впрочем, мой дом было трудно назвать эталоном уюта: здесь пахло бензином и свежей краской, стены были голыми – обычный серый бетон, из‑за чего даже мелкие шорохи стояли эхом. Больше походило на автомастерскую, но мне такой расклад по нраву. Придется привыкать и ей.

– Ты что, молишься? – удивился я такой набожности. Это я впервые видел человека за молитвой. Выглядело очень необычно.

Я обошел ее вокруг и сел напротив – расслабился в глубоком кресле. Это была одна из немногих комфортных вещей в моем жилище. Если не учитывать кровать, конечно. Большую и двухспальную, но такую холодную… Вторая половина пустовала, и мне хотелось разрешить эту проблему. Самым радикальным способом.

– Ангеле Божий, хранителю мой святый, – шептала девочка, закрыв глаза, – на соблюдение мне от Господа с небесе данный, прилежно молю Тя просвети и от всякого зла сохрани…

Я взял ее за крестик, что висел на шее.

– Веришь в Бога?

Но она не отвечала – лишь продолжила молиться Ангелу Хранителю. Кристина верила, что он придет за ней и защитит от такого ублюдка, как я. Но проблема была в том, что ангелы ко мне не забредали.

Она была первым.

– Что? – запнулась она и открыла наконец глаза.

Я только что сорвал с нее цепочку и рассматривал крестик как нечто диковинное.

– Кто подарил? Отец или мать?

– Отдай… – шипела Кристина, стиснув зубы. – Верни его обратно. Ты не смеешь прикасаться к нему своими грязными, немытыми лапами.

– Зря ты так, малая. Мои руки чистые – только что вымыл. Я всегда их мою с мылом после сделок. Не люблю жать руку людям, от которых пахнет гнильцой.

– Куда ты меня привез? Где я?

– Сейчас ты в моем доме.

– В твоем доме? – прищурилась Кристина. – Это не похоже на дом. Это похоже на…

– Гараж? – подкинул я идею. – Автосервис?

– Похоже на склад украденных машин.

– Да, женской руки тут не хватает… Но они не крадены. Они все были законно куплены и растаможены. Я не занимаюсь контрабандой. И уже давно.

– Хочешь сказать, ты не бандит?

– У бандита должна быть своя банда. Разве не так? А у меня ее нет. Я волк‑одиночка.

– Ты не волк‑одиночка – ты заблудшая душа.

– А ты святая? – поднялся я из кресла и снова обошел ее вокруг.

Я ведь понимал, что она боится. Кристине очень страшно. Она оказалась здесь – абсолютно беззащитна, наедине с чужаком. Было даже интересно, как долго она будет корчить из себя крутую. На много ли хватит ее бравады?

– Что ты… что ты делаешь? – дрожал ее голос, пока я стоял за спиной и наслаждался ее мурашками по коже. Такой гладкой и шелковистой. Такой молодой и даже юной. Я давно уже не прикасался к такой нежной девочке.