Отец моего бывшего парня. Наследник Империи

– У меня есть… еще варианты? – от волнения в горле пересохло так, что я усилием воли собираю остатки слюны и глотаю.

Уже было отвернувшийся мужчина, вновь бросает на меня безразличный взгляд.

– Поверь, это лучший для тебя вариант. Единственный, в котором ты останешься жива.

Обреченность – это все, что я чувствовала. Мою судьбу решил почти не знакомый мне человек.

В салоне машины повисло тяжелое молчание. Я знала, что он ждет моего ответа. Ответа, который абсолютно ничего не решает. У меня будто отобрали право выбора. Право распоряжается собственной судьбой.

Теперь я лишь безвольная марионетка в руках жестокого монстра, которому плевать на чужие чувства.

В голове остался один вопрос – что я буду делать если ребёнок окажется не от Дениса?

Мозг отказывается трезво соображать.

Я больше не могу ни о чем думать. Я перепугана. Я устала. Я выплакала годовой запас слез за один день. Токсикоз все еще дает о себе знать и то и дело подбирается к горлу острыми приступами.

Мысли в голове улетучились, превращаясь в кромешную тьму.

Вот она, новая жизнь о которой я мечтала.

«Будь осторожна со своими желаниями, они имеют свойства сбываться» – все время повторяла мне соседка баба Зина, и теперь я понимаю, что значат эти слова.

 

– Я согласна. – коротко бросаю я и закрываю глаза.

 

Глава 3.

 

– Давай, вставай. – тяжелая ладонь треплет меня по плечу. Нехотя разлепляю глаза. Это был не сон – разочарованно проносится в мыслях. Я по‑прежнему на заднем сиденье внедорожника, в салоне по‑прежнему витает запах новизны и опасности вперемешку. Как я умудрилась уснуть в такой обстановке? Трясу головой по сторонам, амбал терпеливо ждет пока я приду в себя.

Евгения Сергеевича уже нет в машине, видимо вышел. Автомобиль остановился рядом с высоким железным забором. Сколько мы ехали? Местность не знакомая. Вдалеке виднеется еще пара домов, скрытых точно такими же заборами.

Я кидаю испуганный взгляд на амбала и несмело выхожу из машины. Забор перед моим носом настолько высокий, что удается разглядеть только верхушку крыши большого особняка, скрытого за ним.

Зачем людям такие ограждения? Задираю голову, по всему периметру ограждения натянута колючая проволока. Добро пожаловать в тюрьму – думаю я, передернув плечами.

 

Пройдя метров двадцать, мы достигаем замаскированного входа внутрь. Если бы амбал все это время вежливо не подталкивал меня в спину, я бы ни за что не додумалась, где тут дверь, потому что выглядит она как пласт железа, и даже ручка окрашена в тот же цвет в целях маскировки. Если такой дом кто‑то подумает брать штурмом, то им придется приехать на танке, и сносить ограждение к чертям собачим. По‑другому они не войдут.

Медленно вдыхаю и прохожу на внутреннюю территорию. Успеваю оглядеться, пока мы с амбалом идем по выложенной камнями дорожке, тянущейся ко входу в дом.

Внутри все выглядит гораздо доброжелательнее. Трехэтажный особняк из белого камня находится в самом центре территории, вокруг него раскиданы несколько мелких построек, должно быть гаражи и что‑то вроде гостевого дома, типа тех, которые популярны в Америке. Небольшой палисадник с правой стороны дома и парк с левой. Вид портит только несколько человек в черном, стоящих в разных частях территории, словно оловянные солдатики.

 

– Здравствуйте, Ваша комната готова. Евгений Сергеевич еще вчера предупредил о Вашем прибытии. Я Виолетта Эдуардовна, экономка.

Приятная женщина, лет сорока, дружелюбно поприветствовала меня, как только я зашла в дом.

– Еще вчера…? – тихо переспросила я, разглядывая женщину. Она очень худая, но выглядит ухоженно. Выше меня примерно на две головы, но это не удивительно, учитывая, что мой рост чуть больше полутора метров. Такой уж я уродилась, маленькая, миниатюрная, сколько бы ни ела, никогда не полнею.

– Да. – спокойно отвечает женщина. – Верхнюю одежду и обувь снимите у себя в комнате. – сказала она, увидев, что я стаскиваю с себя куртку.

Кивнула.

– Пройдемте. – женщина развернулась и быстрыми четкими шагами отправилась к лестнице на второй этаж. Я поспешила за ней, по пути озираясь по сторонам.

Такие дома я видела только в фильмах. Высокие потолки с внушительными хрустальными люстрами. Просторный светлый холл с пианино по центру. Тут кто‑то играет на пианино? Сложно представить музыку в этом доме. Обстановка, как в музее, а в музее, как известно, строго соблюдают тишину.

Здесь так же, не слышно и шороха. Кажется, даже экономка ходит совершенно бесшумно, одна я топаю как слон. Снова вздыхаю и стараюсь сделать походку менее громкой.

Широкая лестница с деревянными лакированными перилами кажется бесконечно длинной. Но наконец‑то она приводит нас к тускло освещенному коридору. Там мягкая красная ковровая дорожка и белоснежные стены с картинами в золотых рамах. Все это великолепие нагоняет на меня еще больше паники.

– Вот Ваша комната, Мария. – экономка распахивает дверь. – Если Вам что‑то понадобится, Вы всегда найдете меня внизу. Ужин в семь.

В мыслях крутятся миллионы вопросов, но что‑то мне подсказывает, что женщина не станет на них отвечать. Поэтому я просто киваю и прохожу внутрь помещения. Дверь за мной захлопывается, заставляя вздрогнуть.

Обняв себя руками, я осторожно ступаю по белому пушистому ковру, устилающему почти весь пол в комнате. Бросаю взгляд на широкую кровать с балдахином, огромное окно, трюмо, зеркало. Тут даже есть что‑то из косметики, но мне это не понадобится, потому что я не люблю краситься, и открыто признаю, что делать этого я не умею вовсе.

Сажусь на изогнутую бархатную тахту в углу.

На тюрьму это не особо то и похоже, вот только внутри все сжимается от того, как сильно мне бы хотелось сейчас оказаться в своей обшарпанной комнате в коммуналке со старыми обоями и полуразвалившимся шкафом.

Возле трюмо замечаю еще одну дверь и поддавшись любопытству, заглядываю туда.

– У меня есть личная ванная? – спрашиваю я у пустой комнаты. На секунду в душе даже взбунтовалась радость. Все‑таки когда ты несколько лет делишь унитаз с пятью соседями, личная ванная не может не радовать.

Кладу руку на живот, который протестующе урчит, требуя пищи. За последнюю пару недель мой аппетит усилился вдвое, а то и в трое. Но поскольку до ужина времени еще полно, я спешно скидываю с себя старый свитер и джинсы и с наслаждением встаю под теплый душ.