Отель «Калифорния». Двое на дороге
16
– Александр, а можно?..
Стол был уставлен тарелками: мясной поджаркой, овощным ассорти, маленькими бутербродами с почками и соленым огурцом, бульонными чашками от сборной солянки, чем‑то еще.
Еда оказалась неожиданно вкусной. Заказанная с голоду в чрезмерном количестве, она убывала медленно. Над великолепием возвышались квадратная бутылка виски «Тичерс» и графин нижегородской водки, удивившей качеством и вкусом.
– Вам, Елена, можно все. Особенно здесь и сейчас. Что хотите? Еще пирожков с грибами? И, кстати, что вы будете на десерт? Профитроли в шоколадном соусе или тирамису?
– Господь с вами, Александр! – в зеленых Елениных глазах вспыхнул поддельный ужас. – Я сейчас лопну, какие профитроли… Я о другом… Можно, я пересяду к вам? Все хорошо, но вы от меня далеко‑далеко, через целый стол, а мне хочется… Позволите маленький каприз пьяной женщине?
– Позволю. Идите ко мне.
– Только не давайте мне больше пить, ладно? А то мне хочется еще, еще и еще…
– Не дам, – он отставил бутылку на дальний край. – В Казани с дочкой допьете.
– Она не‑пьет! – внушительно возразила Елена. – Они с зятем ходячие примеры для подражания. Не пьют, не курят, в карты не играют… наверное, даже не спят вместе, потому что внуков до сих пор нет… Выпью сама. На кухне.
Громов встал, отодвинул стул, помог ей сесть.
– Вы за всеми женщинами так ухаживаете?
– Нет, только за вами, – ответил он.
От водки по телу разлилась легкость, какой не приходило давно.
– Мне так хорошо‑хорошо, Александр… – сказала Елена, подтверждая его состояние. – Совсем хорошо, как будто ничего и не было сегодня.
– Так и на самом деле не было, Елена, – сказал Громов. – Не было и ничего плохого в вашей жизни больше не будет. И еще…
Он усмехнулся.
– Это ваша первая авария такого уровня?
– Вообще первая, ничего не бывало. Только царапины всякие.
– Так вот. Есть такой закон. Любой водитель должен хоть раз попасть в аварию и его обязаны хоть раз серьезно оштрафовать. Чем дольше не попадаешь и чем реже штрафуют – тем сильнее попадешь и тем больше денег отдашь. Вы свою аварию пережили и легко отделались. Теперь можете ездить спокойно. Больше с вами ничего не случится… Ну, по крайней мере, в обозримом будущем.
– Правда?
– Правда. Обещаю. Проверено практикой.
– Александр, а правда, девушка хорошенькая?
– Какая… девушка?
Громов не понял внезапного перехода.
– Девушка‑официантка, которая нас обслуживает. Они вообще тут в Нижнем все хорошие. Даже ДПС‑ники. В Москве злые, как собаки, того и гляди загрызут, а тут добрые, приятные, разговаривают по‑человечески.
– Закон России. Чем дальше от столицы, тем добрее люди. И наоборот. А в цивилизованных странах иначе. В ГДР, например, студентом ездил – люди везде человеки, что в Берлине, что в Бланкенштайне.
– …Все хорошие, а эта девушка очень хорошенькая. Вам наверняка понравилась, признайтесь!
– Ничего она мне не понравилась, ее даже не заметил. Водка хорошая, а девушку не помню, – возразил он. – И вообще я ни на кого тут не смотрю, кроме вас.
– Да ну уж прямо, было бы на что смотреть… У нее такие ноги! Ровные, длинные и красивые!
– Ваши красивее.
– Да, кстати, о моей неземной красоте…
Елена криво улыбнулась.
– Хотите, кое‑что вам покажу?
– Хочу, конечно, – подтвердил Громов, не догадываясь, о чем идет речь.
– Сумку мою дайте, пожалуйста, она там на стуле, мне вставать лень.
– Держите, – сказал он, поднявшись и передав итальянскую вещь ручной работы, оказавшуюся на удивление легкой.
– Вот, смотрите…
Порывшись в глубине, она вытащила несколько старых фотографий и положила на стол. Они были любительскими, черно‑белыми, дышали тоской ушедшего века. Все изображали одну и ту же молодую женщину.
– Это…
Громов не договорил, что‑то помешало.
– Это я.
Елена переложила фотографии в понятном ей порядке.
– Не похожа?
– Похожи. Но на самом деле вы гораздо красивее, чем эта девушка.
– Полно вам врать… Я не ваш любимый коньяк «Армянская гора», чтобы с годами становиться лучше. Тем более, что даже ему нужна дубовая бочка.
– Можно посмотреть поближе?
– А для чего я их достала? Смотрите, оценивайте, пробуйте…
Она протянула руку за бутылкой, не нашла на прежнем месте и горько вздохнула.
Громов взял первую из фотографий.
Перед морем на кромке прибоя стояла девушка в закрытом купальнике: темном, украшенном цветами и с пояском. У девушки были красивые ноги с изящными икрами и заметная грудь. Волнистые темные волосы, тяжелые на вид, говорили, что она только что вышла из воды. Солнце било девушке в глаза, она улыбалась застенчиво, правая рука ее с опущенной красивой кистью выражала внутреннюю скованность.
Конец ознакомительного фрагмента
