Открой

– Наконец‑то! – снова прохрипел голос из трубки. И я стала словно прозрачной.

Монолог продолжился…

 

– Может, скажешь, где ты? Алло! Тебя искали уже… Шрамы моего сердца воспалилась с новой силой, когда я услышала голос личного психотерапевта, который являлся связующей нитью между моим прошлым и настоящим, как пуповина, которую я никак не могла перерезать.

Я не смогла ничего произнести и снова выключила свой телефон. Большой экран погас, и я так и не сумела сказать ни слова.

 

***

Мои глаза были сонными и уставшими, хотелось спать и есть, даже руки чуть‑чуть дрожали – тело нуждалось в срочном принудительном постельном режиме.

Утром из студии мы залетели в милую кофейню, где выпили флэт уайт и запихнули в себя картофельное пюре с колбасками на гриле.

Прилетев в гостиницу, мы рухнули на кровать в одежде – проснулись ближе к вечеру, помятые, но безумно довольные. Окинув в последний раз взглядом свой номер, мы собрали свои вещи и отправились навстречу таинственным приключениям.

***

Наблюдая за Майком, я заметила, что он часто делает какие‑то заметки в своем ежедневнике, и сначала делала вид, что не замечаю этого, но потом всё‑таки любопытство взяло верх:

– Расскажи мне, что ты пишешь?

– Не сейчас.

– Ты пишешь обо мне?

– Всё тебе расскажи.

– Когда‑то мне пришлось завести личный дневник, и он помогал мне справляться со своими эмоциями. Дневник был моим молчаливым другом, который впитывал всё в себя, но ничего не отвечал. Дневники молчат, понимаешь? А я могу дать тебе какой‑то ответ, если ты меня о чем‑нибудь спросишь, поговори со мной…

 

– Мне не нужны ответы, – коротко обозначил Майк.

– Почему?

– Потому что я не привык задавать вопросы. Но спасибо, когда они мне понадобятся, я обращусь именно к тебе, – двояко протараторил Майк и наконец улыбнулся.

Пока мы летели, я снова успела почувствовать себя маленькой девочкой, какой‑то беззащитной, со своими воспоминаниями. Мне казалось, что если Майк коснется меня даже случайно, я свернусь, как ежик, выставив иголки.

Мне было обидно, что мужчина, влюбивший меня в себя, не хочет говорить со мной о том, о чем он молчит. Для меня это означало нежелание быть со мной честным, искренним до конца. А для меня это было очень важно. Я захотела говорить именно с ним, рассказать ему что‑то о себе, но было неподходящее время, место, и всё как‑то было не так, и еще я не знала, нужно ли ему знать обо мне или нет. Я судорожно сжалась и вцепилась руками в сидение машины, опустив голову.

Я старалась сдержать слезы и не заплакать, но тихо заплакала, и Майк не понимал, почему, и молчал, что еще больше меня злило.

Он не знал мою трагедию и поэтому не знал меня, не понимал, что я чувствую, и как важны для меня минуты, секунды, прожитые в счастье. Мне очень хотелось быть нужной. Очень. И я понимала, что когда я уходила в себя, со стороны всё выглядело очень глупо. И вот пятое «очень» в разном контексте про себя… за последние пять минут.

Я задремала и положила голову на его плечо. Во сне я превратилась в одно из плотоядных растений, поглощающих мелких животных и насекомых с рекордной скоростью. Я превратилась в монстра!

 

Это был один из самых мерзких кошмаров, который когда‑либо мне снился. Я почувствовала себя чудовищем. Я была убийцей, существом, которое раздирает что‑то на мельчайшие кусочки. Что это было? Как это чувство всели‑лось в меня во сне? Может, это было отчаяние?

Оказалось, что во сне я начала кричать и истерически дышать. Майк тряс меня, как грушу, а я не могла открыть глаза.

 

– Проснись! – орал Майк. – Прости меня! – и крепко меня обнял.

Как только мое дыхание восстановилось, Майк зачем‑то рассказал мне, что делает записи для книги, собирает материал, делает наброски.

«О чем она?»» – хотела я спросить, но вовремя замолчала и выдавила улыбку.

Но, снова прочитав мои мысли, он добавил:

– Пока ничего особенного, просто наброски.

– Что с тобой происходит?

– Я сейчас не хочу об этом говорить.

– А когда ты захочешь поговорить об этом? Я знаю: с тобой что‑то происходит…

 

***

Пока длился наш полет, я наблюдала, как на небе взрываются звезды… Нет, мне не мерещилось, они действительно взрывались и покрывали небо звездной пылью.

 

Мы летели высоко над небоскребами, над землей, где люди рвут свои рты от улыбок или грязных слов, сползая по стенкам от одиночества, где дети празднуют свои дни рождения, играя с воздушными шарами, где люди каждый день принимают разные решения, рождаются и умирают.

Мы парили в облаках, как птицы, наделенные невидимой, но ощутимой властью. Наши души были оголены, а оголенные души сильнее чувствуют, как вращается Земля.

Я много раз повторяла для себя как установку, что я никто, но всё равно чувство собственной значимости ощутимо подавляло смирение со смертью.

 

***

Долетев до Флориды, мы свернули к южному побережью.

 

Ночь пугала своей темной тайной, обволакивая всё пространство.