Открой
Я нервно повторяла про себя зазубренную и сыгранную роль, чтобы успокоится…
То место, которое хотел показать мне Майк, оказалось шикарным отелем The Fairmont turnberry isleresort & Club, и это был потрясающий сюрприз.
С моим замкнутым образом жизни у меня было всего несколько продолжительных романов.
И когда твой друг становится для тебя любимым человеком и приглашает тебя в такой отель, то чувствуешь потрясающее волнение. Я понимала, что Майк становится для меня самым важным мужчиной на свете!
Из 395 номеров нам достался райский номер с балконом – террасой. Прошмыгнув мимо пальм и бассейна, мы поднялись по винтовой лестнице серо‑зеленого цвета, которая вскружила мне голову.
В просторном номере висели малиновые занавески, в красивых вазах стояли орхидеи и фрукты. А сам отель и номер поразили нас роскошью убранства: итальянский мрамор, восточные ковры…
На территории в 120 гектаров располагались магазины и рестораны, поля для гольфа и теннисные корты, прекрасный песчаный пляж и частная гавань для яхт, современный SPA‑центр. А здание отеля окружал живописный тропический сад.
О чем еще можно мечтать?
Мы любили друг друга почти всю ночь, ближе к утру мы вышли из отеля проветриться.
Многие попытки разговорить меня на многие темы раньше приводили к моему молчанию, потому что я понимала, что все темы цепляются друг за друга и может всплыть моя острая боль, с которой раньше я была не готова поделиться ни с Майком, ни с кем другим, кроме психолога и Барби. Боль, с которой до сих пор мне не удавалось справиться до конца, выдохнуть и жить нормально, если это вообще в принципе возможно.
Но сейчас мне неожиданно стало это необходимо. И так как Майк снова стал спрашивать меня, почему я никогда не рассказываю о себе, мне пришлось дать неоднозначный от‑вет, за который ему удалось зацепиться.
Мы шли по тропинке, прохаживаясь мимо бассейна, пальм и столиков на территории отеля. Фёрг предложил присесть, и я согласилась. Ночной официант по имени Пабло принес нам бутылку дорогого французского вина и фруктовый десерт.
Я закурила, Майк снова повторил вопрос:
– Почему ты никогда не рассказываешь о своем детстве? Это какая‑то тайна, покрытая мраком и скрытая под семью печатями?
– Что именно ты хочешь знать?
Я выпила второй бокал красного вина почти залпом и снова ожидала толчка в виде вопроса.
– Ты никогда не рассказывала о своих родителях, о том, как ты училась… как будто у всех было детство, а у тебя его не было никогда.
И тут меня понесло…
– Мои родители умерли в аварии, разбились в автокатастрофе, когда я была совсем маленькой, я совсем их не помню. У меня остались только их фотокарточки, которые я бережно храню в памятной шкатулке. Меня взяла на воспитание единственная родственница тётя Роза, которая стала моим опекуном. Но после смерти мамы и сестры ей никто не был нужен, в том числе и я. А её любимое занятие было постукивать меня палкой и ставить в угол. Мне кажется, ей нравилось смотреть, как я страдаю. Но она называла это традиционным воспитанием. Наверное, чтобы я не мозолила ей глаза, она отдала меня в балетный класс…
Я снова закурила. Голубые глаза брюнета в этот момент расширились от сочувствия, и он не понимал, почему я снова замолчала.
– Однажды… после одного из занятий в балетном классе, меня похитили.
Глаза Майка стали наливаться слезами. И я тоже заплакала.
– Я была подростком. Он держал меня в темной комнате очень долгое время, колол мне какие‑то препараты, заставлял танцевать для него, спать в балетной пачке, часто вообще не давал мне спать, издевался надо мной, кормил из собачьей миски, закрывал меня на долгое время и уезжал. Я не видела даже света. Однажды, когда он был сильно пьян, он изнасиловал меня и уснул, оставив дверь открытой, и мне удалось бежать. Это было зимой… Я бежала в пуантах в балетной пачке, глотая снег и задыхаясь.
…его нашли некоторое время назад убитым. Его больше нет. Но он остался у меня где‑то внутри, как плесень. Об этом знают всего несколько человек, и теперь ты.
Здесь я не выдержала, осушила третий бокал одним махом и с разбегу прыгнула в бассейн, чтобы скрыть слезы.
Фёрг прыгнул за мной, накрыл меня собой и прибил к краю бассейна.
Он посмотрел на меня так, как еще никто и никогда на меня не смотрел, и от этого мне стало еще хуже. Я плакала, и он целовал мои горячие слезы.
***
Утром я проснулась со странным ощущением. Меня мутило от алкоголя, и было плохо от того, что я рассказала свою историю Майку. Я не знала, как мне теперь себя вести и что делать. Еще я чувствовала себя виноватой, что этой печалью испортила наш совместный отдых. Я встала с постели и поняла, что его нет. Сил заплакать уже не было. Но я сомневалась, что Майк может так со мной поступить – взять и уехать… просто исчезнуть.
На столе я увидела записку. В ней было написано: «Скоро вернусь, прими расслабляющую ванну. Там много эфирных масел и лепестки роз. Обнимаю».
Я, как дурочка, прижала записку к груди и немного покружилась. Потом вспомнила, что я женщина и пошла нежиться в ванне. В зеркале я увидела растрепанное чудовище и быстро начала приводить себя в порядок.
В джакузи все мои мышцы расслабились и нервные окончания тоже. В ванной комнате приятно благоухало жасмином и розой. Я открыла глаза, когда все пузырьки уже лопнули, мне удалось даже подремать, и я проснулась от шороха.
На секунду мигнул свет во всем номере и снова загорелся. Я испугалась, потом увидела Майка в дверном проёме ванной комнаты, он держал что‑то за спиной.
– Привет, – тихо прошептала я…
А он в ответ лишь сверкнул глазами и втянул скулы.
