Овертайм
Не ожидая услышать подобное, прыскаю колой и начинаю хохотать. Он же шутит так, да?
– Ну с первым пунктом все понятно – я уже влюблен в хоккей, – как ни в чем не бывало продолжает блондин. – Что касается второго пункта – поцелуи часто приводят к эмоциям, которые мне не нужны. Женщины любят целоваться, а потом начинают думать, что между нами может быть что‑то большее, чем просто секс, – последнюю часть фразы он заговорщически шепчет, заставляя меня рассмеяться вновь. – Ну и последний пункт, из‑за которого я особенно грущу, – кретин театрально вздыхает и продолжает: – Лучшее, что есть в этой жизни, – минет. Это неоспоримо. Но, черт возьми, доставить удовольствие партнерше языком без каких‑либо испытываемых к ней чувств довольно сложно, а заниматься оральным сексом в одностороннем порядке – дико эгоистично.
У этого парня не все дома. Серьезно.
– Значит, у тебя оральное воздержание? – продолжаю смеяться я.
– Да, я оральный монах, – печально вздыхает Рид.
Я смеюсь так сильно, что хватаюсь за живот. Чувствую, что у меня уже болят скулы, но ничего не могу с собой поделать и продолжаю смеяться. Затем, спустя вечность, я наконец констатирую факт:
– Какой же ты придурок.
– Сексуальный придурок, – подмигивает мне Рид.
– Какое бы прилагательное ты ни решил употребить со словом «придурок», ты все равно будешь придурком.
– Твоя очередь, – усмехается Рид.
– Что ты хочешь обо мне узнать?
– Почему во время автограф‑сессии ты предложила встретиться в моем номере?
– Мне было интересно, что ты ответишь.
– Почему?
– Потому что я твоя фанатка.
– И почему же ты тогда не пришла?
– Ты не интересуешь меня. Как мужчина.
– Ты же не…
– Нет, я не лесбиянка, – фыркаю я, закатив в очередной раз глаза.
– Это хорошо, – шумно выдыхает Рид, садясь в кресле и снова опираясь на локти. – Почему бы нам не переспать?
Как думаете, его устроит ответ: «Потому что я скоро умру и не хочу, чтобы это случилось во время сношения»?
Шумно выдыхаю и произношу скорее для себя, чем для него:
– Я отношусь к той категории девушек, которые не готовы к сексу на одну ночь. Мне плевать, кто, где, когда и с кем спит. Я не моралистка. Просто такой образ жизни не для меня. – Прикусываю нижнюю губу, а затем продолжаю: – Если мы переспим, ты исчезнешь, а я начну думать о том, какое будущее нас ждет. Так что, считай, я просто спасаю твою полигамную задницу от проблем.
– Я не полигамен. И я на самом деле давно не практиковал одноразовый секс.
– Тогда зачем ты пытаешься затащить меня в постель? Только не говори, что собираешься жениться на мне, завести золотистого лабрадора и зачать семерых детей.
– Нет. Мы можем заниматься сексом некоторое время. Секс по дружбе.
– Рид, мы знакомы несколько часов. Какая дружба?
– Ты давно знаешь меня.
– Но ты не знаешь меня.
– Так давай познакомимся поближе.
– Нет. Для меня ты лучший хоккеист в мире. Когда я наблюдала за тобой во время драфта, у меня возникло ощущение, будто на льду нет никого, кроме тебя. Твоя скорость, твои маневренные движения, твои точные удары – все это невероятно. Ты просто создан для этой игры. И с того самого дня я смотрела каждую твою игру, скакала от радости, когда ты забрасывал шайбу, радовалась, когда получал награду или выигрывал кубок, переживала из‑за твоих травм и удалений, расстраивалась, когда ты проигрывал. У меня до сих пор захватывает дух, когда ты появляешься на льду, хотя я видела не менее сотни твоих игр, – на одном выдохе выдаю я, пока Рид потрясенно смотрит на меня. – Но на этом все.
– А если я скажу, что у меня так же захватывает дух, когда я смотрю на тебя? – вдруг произносит он. И теперь уже я потрясенно смотрю на него.
Мое сердце стучит так быстро, будто намеревается пробить дыру в груди и выпрыгнуть. Эти слова не должны меня задевать, ведь, в конце‑то концов, у парня сексуальная обсессия[1] или сатириазис[2], называйте как хотите, но он точно думает о сексе двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Ну вот какого черта мой разум отказывается понимать это?
– О, если ты вдруг забыла, я никогда не лгу.
– Сложно в это поверить, – ухмыляюсь я.
– Но ты должна мне доверять.
– С этим будут проблемы. Я же говорила тебе, мне сложно доверять людям.
– Почему?
– Это очень долгая и не самая прекрасная история.
– Блонди, у нас полно времени. Я уже смирился, что мне придется согласиться на разговор по душам, раз уж ты не хочешь забыться на моем члене, – фыркает Рид, пока я смотрю на него, вскинув брови от изумления.
Напомните мне, почему я все еще здесь?
– Можешь произнести хотя бы одно предложение без слов «член» и «секс»?
– Не уверен, – мотает головой Рид. – Давай я просто помолчу. Чтобы наверняка.
Я запрокидываю голову и смеюсь.
– Ну так что, расскажешь? – Рид наклоняет голову и пристально смотрит на меня.
– Ладно, – выдыхаю я. – Все дело в моем отце. Когда я была маленькой, мне казалось, что у нас идеальная семья. Родители были безумно влюблены, а я с самого детства мечтала вырасти и полюбить кого‑то так же сильно, как любили друг друга они. А затем, на мой четырнадцатый день рождения, мы полетели в Питтсбург к отцу, чтобы сделать ему сюрприз, а в итоге сюрприз сделал он нам. – Теперь вы знаете, почему я ненавижу сюрпризы. – Оказалось, что на протяжении последних семи лет он жил на две семьи. В Питтсбурге у него была любовница и их семилетний ребенок.
– И ваша мать даже не догадывалась?! – Рид ошарашенно смотрит на меня.
– Она была в ужасе и сразу же увезла нас в другой город, подальше от отца, – закусив губу, отвечаю я.
– Из‑за отца ты не доверяешь мужчинам, но ведь женщины тоже изменяют.
– Я не доверяю людям в целом, Рид, – пожимаю плечами я.
[1] Обсессия – обсессивно‑компульсивное расстройство – состояние, при котором человека беспокоят навязчивые мысли.
[2] Сатириазис – патологическое повышение полового влечения у мужчин.
