Пантеон реплик. Реквием по человечности
Тема приватная, необходимо отвести этого мужчину в спокойное место, подальше от недоброжелателей, и расспросить, однако приблизиться или докричаться невозможно – возмущенные массы создали непроницаемый барьер. Любая попытка прерывалась яростью толпы, выталкивающей паренька при приближении к звезде дня, словно незаметного ребенка. Вежливые просьбы шли в топку, пришлось перехватить внимание громким заявлением: «Народ! Расступитесь, дайте отдохнуть участнику рейда!». Нависла резкая тишина, прерванная пьяным горожанином: «Тык, как эта проблема ходячая там сгодится? Эпатажники, херовы, дома наши не защитят». Возобновился галдёж. Заорал очередной лидер мнения: «Малой, не за того ты заступаешься! Про безумного поджигателя Герострата знаешь? Вот это он, болтается тут, пытается еще больший народный гнев навлечь! Кстати, чей будешь?». На неожиданные вопрос сымпровизировать удалось лишь одно: «От Дроздов, по делам пробужденных». Рискованная импровизация оправдала себя – четкое и быстрое представление насторожило людей. Повезло и с составом глашатаев – никого из административных органов не наблюдалось, иначе бы разоблачили на месте.
Под гул монотонного бормотания сборище разошлось, бегло поглядывая на самоназванного Дрозда. Кто‑то шёпотом осуждал произошедшее, заявляя другим об очередном покрывательстве злодеев, «злодей» же прекратил шоу и с безэмоциональным лицом уставился на «спасителя»:
– Какие цели преследуешь, врун?
– А? Так разгар праздника, а тут все злые, наброситься на вас с кулаками хотели…
– Не‑не‑не, давай без мнимой благородности, ты представился сотрудником Дроздов, – переходя на шепот продолжал Герострат, – кем явно не являешься, так как меня ни раз они ловили и всех рядовых знаю в лицо. Клевета в большой штраф обойдется, с таким риском будут и скрытые мотивы.
– Я правда просто хотел помочь…
– Безвозмездная помощь, угу, верю. Меня половина полиса ненавидит, давай напрямую уже.
– Ладно, – огляделся Дантей, удостоверившись в отсутствии «лишних ушей» поблизости, – мне почудился образ возле вас и почувствовалось что‑то знакомое, вот и решил спросить, а другие мешали.
– Ага, да… вот решить не могу: послать ли тебя куда подальше или послушать еще неудачных издёвок, не подскажешь ли?
– У меня нет намерений вас обидеть! Я память потерял и вы можете прояснить пару моментов, если это не затруднит… Прошу, выделите пару минут на разговор, вам это ничего не стоит, а до ночи уговаривать вас не смогу, скоро бежать на трудоустройство к графине.
– Графиня? Случайно не та, что разъезжает на карете со странным шофёром?
– Верно…
– Понял, понял. Значит ты недавно пробудился, и она тебя нашла?
– Да…
Ответ расслабил мышцы хмурой гримасы Герострата, переводя его с режима настороженности на застенчивость.
– Неудобно получилось… Прости, из‑за моей репутации и образа жизни каждый прохожий считает своим долгом принизить меня, но, возможно, ты искренне собирался помочь. Дело в том, что мне необходимо людское внимание ради жены, а ты всех зрителей прогнал, вот и разгневался немного.
– А, прошу прощения, не знал о таком.
– Не вини себя, это у нас… эх, давай перекусим, устрою себе заслуженный перерыв.
– С радостью бы, но в карманах пусто.
– Пустяки, мы заглянем в ресторанчик друга, всё за его счёт. Кстати, упомянутый тобою «образ» – моя спутница сердца Артемида. Если ты взаправду почувствовал её возле меня – все старания не были пустышкой. Я… я две недели заставлял окружающих поверить в её существование, пытался активировать меморис и прочие филиалы по типу логоса и сабеизма, только вот высшие силы срать хотели на всё, включая свою сестру, наставницу, защитницу! Но один, один жалкий человечишка, которому приписывают сожжение её храма, смог нарушить законы мироздания!
– Извините, не до конца понимаю, вы пытаетесь добиться пробуждения богини?
