Переломный момент

– У настоящей актрисы не бывает подруг в профессии. – Мальвина хихикнула, подскочила с места и чмокнула фарфоровый кукиш на камине. – И не в профессии тоже. Только дома няня типа вас, моя дорогая Галина Ивановна, наша приходящая писательница для пущего заплетания мозгов и вот младшее поколение по соседству. – Она подмигнула Лере. – А скажи, детонька, чего ты так из‑за своего женатого начальника убиваешься? Какие твои годы? Ищи себе спокойно товарища, чтоб и в горе, и в радости хорошо с ним было. Желательно, конечно, с еврейским паспортом по нашим временам.

– Да, – согласилась Галина Ивановна. – Из‑за чего весь кипеш‑то? Или он, начальник твой, гигант большого секса? Помню, был у меня один …, – Галина Ивановна мечтательно закатила глаза к потолку, – оргазмический товарищ, иначе и не скажешь!

– Ничего он не гигант, просто мне скоро тридцать уже, пора рожать, – пояснила Лера.

– Кого? – спросила Галина Ивановна, моментально перервавшая мечтательные воспоминания о своем оргазмическом гиганте.

– Детей, конечно.

– Дети – это такие …, – Мальвина обхватила голову руками. – Я помню! Кашляют всё время, балуются, уроки, отметки, драки и всё такое, а ещё училки. – Она поморщилась как от горького. – Воспиталки и училки – самое неприятное, что может случиться с детьми. Нет, конечно, бывают нормальные учителя…. Где‑то, наверное. Не знаю.

– Да, – согласилась Галина Ивановна. – У меня детей никогда не было, но я в курсе этой проблемы. Детей актрисы и другие шибко занятые делами дамочки обычно сдают бабушке, у которой уже есть пенсия. Как у тебя с бабушкой? Есть ли у неё пенсия?

– Да, сколько лет твоей маме? – поинтересовалась Мальвина.

– Не знаю, – честно призналась Лера.

– Как это?

– Эту тайну унесла в могилу её мама, то есть моя бабушка, у которой была пенсия, правда, маленькая, и которой меня мама сдала на воспитание, хоть и не актриса. Она бизнесмен, вернее вумен, ну вы понимаете. Вот. – Лера достала смартфон и показала всем фотку мамы. На этой фотографии мама сидела с бокалом белого где‑то на открытой веранде ресторана на фоне пальм и моря.

– Красивая у тебя мама, – сказала Мальвина, потом добавила, – почти как я была в этом возрасте. Ей тут лет тридцать пять?

– Это недавно, в этом году, в сентябре, – пояснила Лера.

– Не может быть! – Мальвина нашарила на груди очешник на цепочке, нацепила на нос очки и снова уставилась в смартфон. – Кому она душу продала? Я тоже хочу.

– Не мели ерунды, – рыкнула на неё Галина Ивановна, увеличивая фотографию. – Но это точно даже близко не бабушка. Факт! Так что, Лера, придётся тебе самой выкручиваться. Подумай хорошенько, так ли уж нужны тебе эти дети, чтобы из‑за них во все тяжкие пускаться?

– В любом случае у тебя еще есть в запасе пара‑тройка годочков, – добавила Мальвина. – Эх, где мои тридцать? Я бы сейчас ух!

– Чего ух? – поинтересовалась Галина Ивановна со скепсисом в голосе.

– Не знаю, – Мальвина задумалась. – Во Флоренцию поехала бы.

– А сейчас, кто тебе мешает?

 

Глава 4

Откуда берутся русские

 

Всю ночь из головы у него не шла вчерашняя женщина. Жалел, что не спросил телефончик. Странное, невиданное дело! Чем она его так зацепила, и почему ему вдруг захотелось заботиться о совершенно постороннем человеке? Как там она? Может, пожрать ей надо принести, или костыли? Как раненому без костылей? Утром он позвонил секретарше Наде, попросил добыть костыли и передать их Степанычу, когда тот поедет за ним. Он тщательно побрился и привёл себя в порядок. Когда спустился к машине, Степаныч сидел там с недовольным видом, на заднем сиденье лежали костыли.

– На вот чек, тысяча восемьсот, Надя взяла из хозрасходов.

– Доброе утро! Чем ты недоволен? – поинтересовался Валера для порядка.

– Чем? Чем? Чует моё сердце, это не баба, а сплошной головняк.

– Вот это уже совсем не твоё дело.

– Это точно. Куда прикажете, барин?

– Туда, где вчера сгружали, костыли отвезём.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Дверь в подъезд он миновал беспрепятственно, просто нажал на кнопку вызова охраны и сообщил, что доставляет костыли. Консьержка, не отрываясь от телевизора, впустила его. Да уж, самая надёжная охрана – бабка с чаем и телевизором. Явно на охране в этом доме почти бизнес‑класса стали экономить недавно, так как всё свидетельствовало о том, что охранное помещение в доме строилось не под бабку.

Он звонил в знакомую дверь, прижимая к себе костыли, и слегка волновался. А ну как откроет ему двери какой‑нибудь мужичок? Но нет, дверь широко распахнула она сама, причём в практически голом виде. Из одежды только нечто типа паутинки на теле. Интересно, она всем так двери открывает? Может, шалава? Не хотелось бы. Однако зрелище его впечатлило и очень ему понравилось. Она при виде его явно опешила, что не могло не порадовать, застеснялась и покраснела, значит, не шалава. Ускакала куда‑то в недра одеваться, но костылям определённо обрадовалась, и он понял, что очень даже угадал. Но тут же, как заказывали, пожаловал манерный мужичок, из фраеров. Всем хорош, только уж больно на жабу смахивает. Молодой, конечно, для полноценной жабы, но лучшее у него впереди, а пока жабик, иначе не скажешь. Букет притаранил. Денег даже Валере на чай от щедрот своих целых двести рублей отслюнявил, вот Надька обрадуется, в приход запишет. Ну, да! А чего он хотел? Ведь ежу понятно, что такая женщина не может вдруг оказаться сама по себе без какого‑нибудь жабика на подтанцовке. Вот только где это чучело было вчера, когда ей помощь требовалась, и чего она с этим букетом делать будет? Разве что нюхать его. Ну, или пожевать с голодухи.

Конечно он расстроился, и Степаныч по его физиономии всё понял.

– Нас не ждали, а мы и припёрлися, – с усмешкой прокомментировал он.

– Ехай, давай, – скомандовал Валера.

– А костылики‑то взяла, – заметил Степаныч. – Вот бабьё, своего ни за что не упустят.