Перемирие

– Хорошо, признаюсь, мне страшно от ваших слов. Мне до ужаса страшно. Я не могу поверить в то, что вы мне сказали. Если это все – правда, то эта правда чудовищна.

Демон вышел на середину комнаты, в светлый круг, который отмечал свет одинокой лампочки под потолком. Впрочем, от этого его фигура не стала реальнее, от нее все так же мерзко разило запредельной пустотой, сквозь которую холодно мерцали звезды.

– Что ж, врать тебе – смысла не много. Что страшного в правде? Проще обманываться?

– Да, если хотите, да!

Демон пожал плечами. Ему были безразличны чужие эмоции, если те не мешали его планам.

– Хорошо, оставим это. У меня мало времени. Ты узнал? Сколько?

– Да. Узнал. Но за это я прошу кое‑что взамен. Ответ на вопрос.

– Резонно. Пожалуйста, – Демон не выказал и тени раздражения или неуверенности, – задавай.

Помявшись в нерешительности, он все‑таки пересилил себя и чуть дрогнувшим голосом спросил:

– Те, которые отправятся с вами, есть ли у них шанс?

– Нет. Они погибнут задолго до того срока, который им отмерила природа.

Ответ был четким, как удар молота.

Он пригнулся, будто пытаясь укрыться. Он уже не раз понимал всю тщетность своих попыток противостоять мощи Демона. Что ж, решайся уже.

– Хорошо. Всего таких существует сто восемьдесят человек. Покуда мне удалось вызнать фамилии семерых.

Начатый не здесь и не сейчас путь продолжался.

 

Лилия вышла на середину по сезону пустой посадочной площадки. Хотя осветительная штанга заливала ближайшие заросли ослепительными потоками голубого света, людей видно не было. Где же он? Смылся, что ли… и куда его понесло, ищи теперь.

Виктор выглянул из люка, тоже повертел головой, молча вышел и принялся отсоединять кабели и шланги.

– Па, ты не видел, куда он пошел?

– Туда.

Лилия проследила за указательным пальцем до самого края площадки и тут же разглядела две скорчившихся на самой границе леса фигурки. Шустрый парень, уже с кем‑то разговорился. Впрочем, незнакомыми двое беседующих не казались.

Собственно, приглядевшись, можно было заметить, что говорил один только Ренат. Второй стоял, засунув руки в карманы, внимательно смотрел снизу вверх и лишь кивал изредка головой. Напоследок они пожали друг другу руки и как‑то на показ деловито разошлись. Лилия, нахмурившись, некоторое время следила за его приближающейся фигурой, но потом отвернулась и быстро шмыгнула в кабину.

Что он вообще такое, этот незваный пассажир? Все эти разговоры и переговоры ей были страшно подозрительны.

Отправились они спустя минут десять, Виктор отчего‑то никак не мог договориться с диспетчером, даже разозлиться успел немного – Лилия отлично знала эту морщину, пролегшую меж бровей. Когда заработал автоводитель, вспомнили о Ренате. Обнаружился он в кухоньке – сидел там, обхватив руками голову, весь какой‑то сжавшийся, напряженный.

– Ты чего тут?

Поднятое в ответ лицо показалось Лилии невероятно бледным. С таким лицом люди встречают дурную весть.

– Сижу.

Едва заметная интонация придала одинокому слову энергию выплюнутого проклятия. Ренат вовсе не был… как этого говорится в таких случаях… растерян, подавлен, нет, он был почти взбешен. Под этим черепом бурлили мысли, вот только поди их пойми.

– Ладно, ты не против, мы тут с отцом чаю попьем, спать скоро.

– Конечно. Можно мне тоже… присоединиться?

– Не спрашивай всякие глупости, – если человек не хочет делиться собственными проблемами, уговаривать его бессмысленно. – Давай что ли поговорим о чем‑нибудь, пока отец не явился, а то скучно как‑то… Вы, стопперы, вообще какие эектрокниги читаете?

О, сбила его с мысли, хорошо.

– Хм, а мы что‑то разве читаем? Не тот образ мыслей. Нам бы сыграть да спеть что‑нибудь эдакое, дорожно‑проходящее, песенки неплохо заменяют литературу.

– Так‑таки ничего не читаете? А вот говорят Сидорофф сейчас считается достаточно неформальным автором, проповедует ценности всякие…

– Слышал, не надо объяснять. Знаешь, в чем его популярность? В том, что он нарочито постинтеллектуалист. Специально выведенный, махровый. Люди вроде тебя любят его за то, что он вроде бы «не такой». Что не мешает ему быть вовсе никаким. Этого никто не замечает. Современная сететература вообще горазда щеголять напускной бессмысленностью, почитая это за шик. Вы когда‑нибудь читали рассказы, написанные людьми с особенностями в развитии?

Лилия опешила. Переход был непонятен.

– Н‑нет, как‑то не приходилось.

– Зря. Почитайте. После этого вы всегда будете иметь возможность безошибочно отличить истинные, ненадуманные таланты. И не только в письменности.

Тут в кухоньку заглянул хмурый Виктор.

– Вечно эти проблемы на побережье с диспетчерами. О чем спорите?

– Да вот, об искусстве.

– А, понятно. Смотрите, что я запас на черный день.

В руках он сжимал плотный пакет, запечатанный поверху сургучом, без этикетки.

– Это «листопад»?

Виктор удивленно посмотрел на Рената, он впервые видел столь осведомлённого обо всем на свете стоппера.

– Да, это он. Всего одна плантация на весь мир. Этот чай, говорят, подобающ посиделкам в самом высоком обществе.

– И не жалко? Кто я вам, зачем на меня так тратиться?

– Траты тут ни при чем, мне этот пакетик достался фактически задаром. Так, подарок в ответ на услугу. Квипрокво. Все равно у меня нет подходящих условий для его хранения. Так что нужно пить, пока совсем не выдохлось.

Ренат в ответ лишь пожал плечами и улыбнулся. Пусть каждый сходит с ума по своему усмотрению, говорил весь его вид. Лилия не выдержала и громко фыркнула. Вот только, если вдуматься, отчего‑то осталось чувство горечи от этой улыбки.